top of page

1917

 

Публичны городские институты,

Вокзалы, почта, телеграф, мосты.

Профессор, пролетарий, проститутка,

"Долой войну!", знамёна  и кресты.

 

И "Марсельеза" и "Храни нам, Боже..."

Призывы, обращенья, лепестки

Листовок, лики, лица, рожи,

Глаза, пенсне и круглые очки...

 

Цена на хлеб, дрова к зиме, галоши,

Да выветрить из шубки нафталин.

Народу власть? Народ у нас хороший!

Ему бы только хлеба и земли.

 

Бог не допустит смуты, зла и зверства!

Люблю народ! Надеюсь, правда с ним! -

Любовь с Надеждой поддержали Веру.

Их расстреляют у одной стены.

 

2013                                                                                                                                                   

 

 

OOH

 

Изобретенье круглого стола

Подобно колеса изобретенью?

Катись история от острого угла,

Как Колобок. Лисица будет тенью.

 

Нет совершенней круга ничего

Ни на Земле, ни за её границей.

Карета времени - с колёсами кругов,

Где стрелки циферблатов, словно спицы,

 

Слились, сплелись в мелькающий ажур.

Один для всех? Так кажется. И многим.

Что в Камелоте равенство, Артур,

Лисицей поджидает на дороге.

 

Как шведский стол венчает жидкий стул,

Так круглый - испражняет только вздорность.

Там - Ланселот со жвачкою во рту,

Напротив, с той же жвачкой - рыцарь чёрный.

 

Он - с пальмы, но на вето делит власть.

Так Ланселот решил (теперь жалеет).

А между (за двухглавостью орла) -

Другой, не чёрный, но от жвачки млеет.

 

2014

 

 

А если больно когда-то станет

 

Мужик, заткнись-ка, хорош орать-то!      

Что - оборзел?

Ведь двадцать восемь больных в палате,  

И плохо всем.

 

Я к вам случайно, а болен СПИД'ом -       

Порвал гандон.

Ведь наши рвутся. А доктор выдал         

Пирамидон.

 

Ну, отжил, ясно, но не жалею             

Свой Барнаул,

Не жалко, если есть Кремль и Ленин,                      

И караул.

 

А если больно когда-то станет,

То криком рот

Порвётся: прав был товарищ Сталин

С Политбюро!

 

Здоровье в гимне, а доктор - знамя,

Вожжа вождя.

И нынче правда опять за нами -

В очередях.

 

Нам штык - как скальпель. Зачем рентгены

Смотреть насквозь?

Нутро мы видим. Такие гены.

Так повелось.

 

Мы без гандонов утроим войско

Своей земли.

Себе оставьте вставные кости

И костыли!

 

2015

 

 

А жить-то надо!

 

Не замерзают птицы на лету -

Им просто не взлететь уже с земли.

Повысясь, плотность воздуха черту

Почти пересекла, за нею - лить,

 

Расплескивая, жидкий кислород,

И в нём вуалить, шевеля хвостом,

Ведь жить-то надо! Раком - выбор? О,

Пускай - и с чешуёй, и с рыбьим ртом,

 

И хладнокровие приобрести,

Метаболизм попроще одолеть.

Но жить! И, изменяя жизни стиль,

Медузой станет ведьма на метле.

 

Так даже лучше, что не есть икру -

Метать её, питаясь "чем могу".

"Будь проще - и потянутся" (с). А рук

Со спиннингом полно на берегу.

 

И не лететь, а вовсе не взлетать.

Температура - фактор бытия.

Она не от погоды - просто так,

От географии рожденья "я".

 

2014

 

 

Алё, барышня, это Смольный?

 

Алё, барышня, это Смольный? Соедините  меня с Ульяновым.

Как - в реестре нет? А год у вас какой? Нет, и вовсе не пьяный я.

Нормальный, норнальный. Не нужно отбой. Всего-то на год ошибся.

И буду медленно говорить. Или правильнее сказать: "не шибко"?

 

Пожалуйста, барышня, передайте ему, когда через год появится:

Звонили оттуда, о чем он мечтал и книги писал обстоятельные.

Так вот. Прогнозы его не сбылись. А Оруэла сбылся ужасник-то.

Построили, сгнило и развалилось, а книги его - в запасниках.

 

Счастье нельзя на крови замесить и в глотку впихнуть насильно.

Ни одному человеку, ни всем-всем-всем, даже в отсталой России.

Запомнили, не напутаете? Будьте добры! А лучше всего - дословно.

У нас уже ничего нельзя изменить, а у вас, дай бог, и сложится.

 

И вас не посадят только за то, что учились в царской гимназии.

Государством не будут править кухарка или полковник со связами.

Национальной идеей будут бредить лишь психи и юмористы.

Будeте людьми в цельной стране, а не червями в ее огрызке.

 

Барышня, милая, да не плачьте так - это ж еще не настало.

Au revoir, а то трубку рвут - дозвониться до Сталина...

 

2013

 

 

Бедная Клио!

 

Волосатому брюху историка                

Не впервой подставлять тебе клитор,

Что уже стал мозолью и только-то

Нечувствительной. Бедная Клио!

 

Тот мерзавец тунику из мрамора,

Из любви, говорит, задирает.

Но насильно берёт и безрадостно,

Как барчук - крепостную в сарае.

 

Иногда глубоко обстоятельно,

Иногда по верхам торопливо,

Иногда не один, а с приятелем -

Социологом. Бедная Клио!

 

И твой грифель застыл над папирусом.

Для детей ли записывать мифы?

Дети вырастут и изнасилуют,

А улики зароют под грифом.

 

Бога совести нет - покровителя

И защитника, и санитара,

У мамаши склероз, а родителю

Не охота стать "Боингу" парой.

 

Отомстишь ли когда-то историку,

Ненавидя, скопив бережливо

Все насилия и непристойности,

Моя бедная, бедная Клио?

 

2015

 

 

Без крестных пыток не бывает воскрешений

 

Без крестных пыток не бывает воскрешений,

И основания отсутствуют прощать

Первосвященников в сверкающих хошенах   

И прокураторов в пылающих плащах.

 

“Недораспятиям” не составлять сюжеты

Тысячелетние евангелий, картин,                  

И полотенцем для ступней новозаветных                                      

Не становиться длинным прядям магдалин.

 

Во искупление грехов убийц и сброда,

Овладевающего в похоти страной,

Чтоб в воскрешение уверовать народу,

Необходимость есть в распятии войной. 

 

2015

 

 

Бывшей классной бабе

 

Я ли не любил тебя касаться, и

Ты ли не звала меня в Париж?

Что ж ты наложила эти санкции,

Подлая, о чём ты говоришь?

 

Ты мои заначки за обоями

Воровством в бюджете назвала?

Эти деньги тратил не с тобою ли,

Не тебе ли прибыльность была?

 

Не впускаешь в тело своё сдобное,

Не приносишь устрицы к шабли.

Ты, конечно, сука бесподобная,

Только не кобель я Риволи.

 

Проживу без Ниццы, заграницы и

Средиземноморской бирюзы.

И, напившись из следа копытца, мне

Будет хорошо в году Козы.

 

2015

 

 

В журнал "Юный Натуралист"

 

Пирамиды, муравейники, монархии,                  

И повсюду – “солдафоны” и “рабочие”.                   

Ваши матки, из советских и ненашенских,         

Бальзамированы трупом позолоченным.            

 

Что б ни строилось царьком в своём владении,         

Будет конус, пирамидка на покорности -            

На покорности слепцов, на изведении              

Очевидцев, кто в увиденном упорствует.                  

 

Челюстные камикадзе, землепашцы и                

Слепота да трудолюбие в наследство им -

Пирамидками "республики-монархии",                      

А устойчивость не в форме их, а в слепости.         

 

Упадёт сухая ветка или щепочка                        

И воткнётся в муравейник, в серединочку -          

Заструятся ручейками вверх по веточке             

Расквитаться за тревогу муравьиную.                  

 

Восстановятся и конус, и питания                      

Постоянство, что для матки обязательно,            

А поэты-муравьи шуршат в изданиях,                  

Обвиняя сухость веток обстоятельно.

 

2014

Верующие

 

К экрану с утра, как на вой с минарета,  

И первой молитвой во рту - сигарета,

Которая дымом пьянит.

А вопль муэдзина, и суры имама

Роднее, чем папа, и даже - чем мама,

Помимо всей прочей родни.

 

"Проклятье - неверным, плюём на евреев -

Свиней, обезьян, англосаксов и геев.

Все беды от этих скотов!

Нас бог возрождать никогда не устанет!"

Похоже, вы, братцы, давно мусульмане,

Да только не знали о том.

 

Вторая молитва второй сигареты:

"Пребудут же мир и любовь на планете,

А всех протестантов - костру!

И папа - священен, и нужно решиться

Признать его мудрость и непогрешимость".

Католики! Если не врут.

 

Закурится третья, блаженство продляя:

"Мы миру - награда! Да здравствуем, бля, мы -

Нас бог избирал за глаза,

И мы богоизбранность, свято лелея,

Предъявим планете". Да вы - иудеи!

Но кто вас когда обрезал?

 

К четвёртой - затяжка волнующей мысли:

"Мы самодостаточны, и не зависеть 

Природа позволит сама.

Собак будем кушать, уж вынудят если".

Какое еврейство, когда вы - корейцы,

Но с северным складом ума.

 

А вечером - водка, а может быть, с полдня

Прекрасною верою сердце наполнит

В тот чаемый завтрашний день,

Когда распрямятся колени и плечи,

И с этой надеждой и слаще, и легче

Орально орать у колен.

 

2014

 

 

Вознесенскому A.

 

А. Вознесенскому на "Ностальгия по настоящему"

 

Те же гимны из прошлого в будущем.

Повезло, что не дожил и - в ящике.                                    

Те же краны, что ржавчиной булькают,

И опять - ничего настоящего.

 

Ты бы понял. На будущих улицах                         

Тот же запах войны застоявшийся -

Но не мёрзлой, а жареной курицы,

Что несётся пасхальными яйцами.

 

Ностальгия по прошлому мучает,

Где весна и эрекция, мать её!

Ты надеялся - будет, получится

Настоящее не из грамматики.

 

На виду - те же бляди галдящие,

Новый фон, интонации прежние.

Ты ушёл, не узнав настоящего,

Но не с пулей в виске безнадежности.

 

Замолкают поэты для будущих,

Продолжающих правду, как я - тебе.

И поёт деревянная дудочка,

При любых временных обстоятельствах.

 

2015

 

 

Война со временем

 

Философом ли был бездельник,

Искавший Цезаря совет

И клянчивший в Сенате денег

На философии расцвет?

 

В его тунике моря складки

Застыли формой без воды,

И мрамор закрепил укладку

Волнистых линий бороды.

 

Когда ему отбили руку,

Когда застыл, окаменев?

Оставил половину уха

Осколок правды о войне

 

Со временем. Оно не любит

Углы предметов на земле.

Чем больше рук протянут люди,

Тем больше мраморных калек.

 

Войны тысячелетней раны -

В помёте птиц. В полёте дни. 

И ноют руки ветеранов,

В бою отнятые у них.

 

Просящих и молящих кисти

Срезает времени река,

А выживет в веках и мыслях

Одна округлость кулака,

 

Что защищает честь и челюсть,

И щёку. Жизнь - и спорт, и спор.

А в споре побеждает челядь,

Подняв на кесаря топор.

 

Который Рим уже и Цезарь,

А всё поднять секач нет сил.

Будь ты философ или слесарь,

Не плачь, не бойся, не проси.

 

2014

 

 

Волонтёр

 

Неужто, чтоб попасть к Вам на радар,

А может быть, и в свиту навсегда,

Необходимо подлость совершить?

Желание такое загадать,

Что только по цене идёт души?

 

Так вот моя Вам стоимость душе                                                                 

(Вы можете бумаги мне поджечь -

Прошу при смехе сильно не искрить.

В "убийственном" для речи падеже -

От смерти проку больше, чем от рифм) -

 

Я, разочаровавшийся в любви,

Давно мечтаю убивать убийц

И мучить пыткой подлых палачей,

Дренажить кровь проклятых кровопийц,

И оскоплять растлителей детей.

 

И предавать иуд, но не судам -

Суды подсудны за отмаз вреда,  

За правосудие неправое вины.

Предать Высокому Суду - туда,

Где телефонные подсказки не нужны.

 

Подсказчикoв - на самый край земли,

А к ним - воров, мздоимцев и подлиз.

В Спецгосударство Гнойного Прыща -

Спецлагерь для перемещённых лиц,

Чтобы оттуда не перемещать.

 

Я затуплю в разбойниках ножи,

Из казнокрадов выпущу весь жир.

И пусть душа отведает огня.

Не получила справедливость жизнь,

Так пусть хоть смерть порадует меня.

 

2014

 

 

Воспоминания о будущем

 

Забытое вчера почти пришло.

"Да будет свет!", "Мы новый мир построим!",

Судить не Троице, а трибунальской тройке.

Я вспоминаю будущее зло,

 

Где свет вообще важней его - в глазах,

Неповторимых, по структуре сложных,

Со взглядом, может, противоположным.

Я вспоминаю завтрашние "за!"

 

"Один за всех, и все за одного!"

"За мир и за Отца его с усами!"

Грядущее напоминают сами -

Решетки на теплушках и конвой,

 

Расчет по номерам, по головам,

По безымянным брошенным могилам.

Вы сами бы могли, да позабыли.

Напоминаю будущее вам.

 

"Не место с нами!", "Бей недолюдей!",

"Зачем читать, когда все осуждают?!"

Луна в ночи, и в небе ведьмы стаей,

Костры и вой безумных площадей.

 

2015

 

 

Вперёд в прошлое!

 

К номерам "горячих линий" -

Мой гражданственный азарт!

Всё, как раньше - небо сине,

А под ним борьба. Я - за!

 

Вот пломбир, любимый с детства -

Из Пломбьера городка.

Позвонил - и по соседству

Ни пломбира, ни ларька.

 

К слову, о соседях. Друг мой

(Оказалось - гад и гниль!)

Спит с украинкой-супругой!

Я, конечно, позвонил.

 

Импорт? Я за замещенье -

Русских столько там и тут!

Друга в целях очищенья

По понятьям разведут.

 

Пусть отведает парашу,

Тачку прошлого в поту.

Всё как раньше, всё как раньше!

Сердцем снова тук-тук-тук!

 

2015                                                                                                                                                    

 

 

Вперёд

 

"Нормальные герои всегда идут в обход"

(Эпос)

 

Не ходил бы ты дорогою прямою,                                 

Где засады или строгие посты,                                                   

Где приступят к тебе тати вслед за тьмою,                  

И преступят, и пристукнут - да в кусты.                

 

Что с того, что коротка она для хода?            

Что с того, что лапоточки не поест?          

Прямиком приятно в добрую погоду,         

А в ненастье - то мудрее через лес.         

 

Там не хожено, да ласковы берёзы           

И малина, и съедобные грибы.                  

Босиком, как в малолетних твоих грёзах - 

Через сказы, украшающие быль.               

 

И авоську положи себе за плечи,                            

А небоську-оберег повесь на грудь,                              

Какнибудька от сомнения излечит              

Тем, что будет же на свете как-нибудь.      

 

И, сложив ладошки "рыбкой" под иконой,    

В запылённую дорогу не ныряй,          

Преисполненный традиции исконной,     

Соверши свои молитву и обряд:                          

 

"Сохрани меня в пути от басурманов -           

Иноверцев - да стопы мои направь                

На стезю, Господь, окольную стараний      

Через поле и тенистости дубрав."                

 

На чело - скупую истовость знамений,                 

А в котомочку - горбушечку, и - в путь,          

Преклонив перед Кремлём свои колени.    

(Только телик обесточить на забудь).

 

2014

Второе пришествие

 

1.

 

На ромашке гадал, призадумавшись, "верить - не верить",

На ладони - желток или солнце, и стало теплей.                                                                

И последним "поверь" (лепестком не оторванным) ветер                                                                                        

Щекотал мне ладонь, остальные метя по земле.

 

"Доверяйся Ему!" - мне ромашка в ладони сказала.

"Без Него - и раздор, и чума, и смущение душ.

Воплощенье Любви и Прощенья, но этого мало -

Наказание всем, поклониться идущим врагу".

 

2.

 

По асфальту, что в ночь предвизитно в ухабы положен,

Чернотою блестя, впереди и с эскортом других

Привезут Его в рожь, где колосьями - мы, так похожи,

Как все капли воды - на любую другую из них.

 

И в то поле войдёт, а за ним - бригадиры по злакам,

А рубашка кадык не терзает, и ворот раскрыт.                                                                                  

Закатал рукава выше локтя, что, видимо, значит -

Неохота страдать, как тогда на кресте от жары.

 

Одесную Его - объясняющий виды стараний.

Головою кивнув, Он промолвит с улыбкою: "Да".

Разотрёт колосок, жерновами используя длани,

И откроет зерно, и простит упущенья тогда.

 

3.

 

О приходе узнав, на полях удалили плевелы,

И от змей уберечь из Бомбея доставлен мангуст,

И отмыты кресты от помёта ворон ошалелых,

А у храма бурьян заменили на розовый куст.

 

Звонаря привезли уникального (пьющего мало),

И восславил второй неизбежный приход благовест.

А Пришедший сюда, благодарственным тостам внимая,

Пожалел, что - пора, посетить нужно множество мест,

 

Мириады планет навестить в подкрепление веры,

Где колосьями - мы или кто-то похожий весьма.

Потрапезничав, Он нас оставил и запахом серы

На какой-нибудь миг перебил луговой аромат.

 

2014

 

 

Гадание на зеркалах

 

Ворожит ли на свадьбу девица,

На судьбу ли - держава в летах,

В Зазеркалье желанное мнится -

То, что видится в бабьих мечтах.                     

 

В зеркалах бесконечным парадом,

Производными встречных зениц

Отраженья прядут анфиладу

С интерьером событий и лиц,              

 

Где лоснятся на стенах портреты -

Галуны и шелка вееров,

Маслянистая ратность сюжетов,                  

Из-под перьев-кистей мастеров,

 

Фотографии славных героев,

Их победы на вечной войне,

На строительстве нового строя

Политзеком, которого нет..

 

А привидится бес посажённым,

Чтоб не вышел, и - прочая чушь,

Опрокинь оба зеркальца, жено,

Затуши восковую свечу.

 

2015

 

 

Гантенбайн

 

Перечитывая Макса Фриша

 

"Вот так это было!" - бармен продолжает тереть

Бокал за бокалом, втирая в них душу свою,

Которая вложена в барную стойку на треть,

На треть - в зеркала, что бутылкам создали уют.

 

Я в синих очках. Представляюсь слепцом, но не слеп.

Неправду не видя "незрячим" давно и с умом,

Я вижу на слух на прекрасной, но лживой земле,

Где ложка в стакане воды - как войны перелом.

 

Мой статус избавил меня от просмотра газет.

Я слышу войны обсуждение справа, и мне

Довольно шипения ртов, чтоб сложился сюжет -

Где мозга отсутствие, там не сломаться войне.

 

Когда подсознательно чувствуют - в доме дерьма

Метлою не вымести, и очень глупо любить,

То ненависть в сердце всегда закипает сама,

И плещет за борт, за границу, за собственный быт.

 

"Да, так всё и было..." - бармен так считает теперь.

Испытано что-то. История к "что-то" нужна.

Нeважно - какая. Но нужен сюжет к маете,

Чтоб выплеснуть в слове. А хоть бы сюжет и война.

 

 

2014

 

 

Горизонт

 

Горизонт. За которым пожарищ заката

Бесконечное множество - только нырни. 

Но гранатовый свод или неба палата

Не нырявшему кажется только над ним. 

 

А берёз непричёсанность, ветра небрежность,
Исключают к себе обращенье на "вы".                                                                                   
Словно плетью наотмашь, исстёгано небо
Перьевыми и шлейфами сверхзвуковых.

 

И рассеянный свет не надолго - на час, и

Скоро сумерки, вечер и ночь у костра.

Свет один, разделён лишь на разные части,

Где иные и утра, и цены утрат.

 

Непохожие песни, и меры, и сласти.

Не чужое - другое у не чужака.                      

Свет один, разделён лишь условно на части -

Не наметить врага, а звезду отыскать.

 

2014

 

 

Дай мне по морде!

 

Замолчу ли о горе,

Увильну карасём –

Дай мне, друже, по морде,

Чтобы высказал всё.

 

Отплещусь, отныряюсь -

Как подохнет война,

На могиле "варягов"

Выпив чарку до дна.

 

И костёр для не званых

На свободной земле

Разожгу деревянным -

Будет видно в Кремле.

 

А цветок конформизма

Пусть в конфорках других -

С компромиссною миской

Пожеланий благих,

 

И с лапшою о мире,

Сострадании злом

Под подливкой "в сортире

Замочить всех хохлов".

 

Тех, кто вдоволь поели

Фаршированных щук,

Славословя Емелю,

На порог не пущу.

 

Эта сказка, где лучше

Дураку всё равно

(По велению сучью),

Надоела давно.

 

А солгу хоть полсловом,

Будто в мире - ажур,

Дай по морде мне снова -

Я спасибо скажу.

 

2015

 

 

Донбасс, Донецк...

 

Теперь - не то. А были времена...

И наширявшись, кто бы мог предвидеть,

Что нам замест правиловки - война,

Косяк, бардак и хипеж по обиде.

 

Война на зоне - танки и быки,

Пехота. Может, кумовская мутка?

Попробуй без разборки усеки -

Где воры, свояки и суки-утки.

 

Всё катится в парашу и - давно,

И вор за бабки может быть в законе,

Торпеды галстук носят, как в кино,

Малявы только по e-mail'у гонят.

 

Но, слава богу, русский их пахан 

Пристроил украинского на хату, 

И тырбанка отложена, пока

Не станет так, как правилось когда-то -

 

На промке антрацит распределён

По фраерам с открытой амбразурой,

И в штольне - лох с отбойным костылём,  

А наверху он с ампулой в натуре.

 

Использованные в тексте слова из воровского жаргона:

 

наширяться - быть в состоянии наркотического опьянения

правиловка - собрание воров (главным образом, межрегиональное) для урегулирования конфликтных ситуаций

косяк - здесь: ошибочное решение

бардак - беспорядок в камере

хипеж - беспорядок в зоне, устроенный ворами

танк, бык, пехота - исполнители карательных решений сходки воров

кумовская мутка - конфликт между ворами в зоне, спровоцированный операми (кумами)

разборка - сходка (в основном, местного масштаба) воров для разбора ситуации и наказания виновных

свояк - почти настоящий вор

сука-утка - подсаженный в камеру заключённый, сотрудничающий с кумом

параша - не ограждённое отхожее место в камере или бараке

торпеда - телохранитель

малява - записка (она же - ксива)

пахан - главарь, вор пользующийся авторитетом

хата - жильё, притон

тырбанка - делёж краденого

промка - промзона (здесь: промышленные города Донбасса)

антрацит - кокаин

фраер - находящийся на свободе человек

амбразура - рот

лох - здесь: шахтёр

ампула - бутылка водки

 

2015

 

                                                                                                                                                

Дуб

 

Ну, здравствуй, дуб - ветвистый прадед века!

Ты красивей без лиственных одежд -

Как женщина, как мысли человека -

Без плутовства, кокетства для невежд.

Ты был рождён без слуха, зренья, сердца.

Не кровь тебя питает, а вода.

И потому от смерти отвертелся,

Что глух и слеп, и к сердцу никогда

Не принимал, оставив жизнь в закладе,   

Несправедливость, как привычный быт.

Не знал, что братьев рубят на тетради,

Отделку кабинетов и гробы.

Террора, чисток, пыток, политзэков,

Команды "Пли!" не пережил нутром,

Не видел, как летели в небо щепки

Под красным пролетарским топором.

Не знал войны ни подлость и ни цену,

Хоть под бомбёжкой и стоял в дыму,

Не знал "своих", которых после плена

Везли, минув тебя, на Колыму.

Не ведал "строек смерти" карнавалы

С оркестром, заглушавшим тачек скрип.

Будь сердце - то оно бы разорвалось,

И голос бы в проклятиях охрип.

Ты простоишь так - равнодушен к людям -

И сотню лет, а может быть - и две,

Без страха прошлого или того, что будет.

Порою я завидую тебе...

 

2013                                                                                                                                    

Если в мире не будет стихов

 

Урбанично-асфальтово ДОЛ,

Где всё реже рождаются дети.

Если в жизни не будет цветов,

То она не продлится, бесцветна.

 

Белокаменность дыбится, жрёт

Чернозёмную плоть деревушек.

В цвете - только куриный помёт

Навсегда уходящих избушек.

 

И не в лавке чужая мука,

А в бутике, где принято шопать -

То апгрейд своего языка,

Что бы всё - как в презренной Европе.

 

Ненавистная лучшая жизнь
Подаётся под соусом грязи -
Добровольное Общество Лжи
На проценте от нефти и газа.

 

В той же камере, только насос

Не - в неё, а наружу - за зону.

Если выжил квартирный вопрос -

Будет в воздухе меньше озона.

 

Обретают попы удила,

Освящаются "главный" и "первый".

Если вере подарена власть,

Значит, власти подарена вера.

 

И она под крестом и верхом              

На скотине в дырявых колготках.

Если в мире не будет стихов,

Он наверно погибнет от водки.

 

2013

 

 

Женщинам, которые любят Путина

 

Живу и, попрекаем колбасой,

Жую её и радуюсь публично,

Что избежал, голодный и босой,

Совковой своры, злой и истеричной,

 

Могилы оскверняющей отцов,

Их имена порою называя -

Тех, кто в любовь к "Отцу" не пал лицом,

А отсидел, отсев тогда от стаи,

 

И сгинул или близких погребал.

Среди тех тысяч - Гумилёв, Марина

Цветаева, Ахматова в гробах,

С переворотом, знаю, говорили

 

Друг с другом, постигая, что теперь,  

Их помнят там настенно и картинно,

Где не животным поминаем Зверь,

А "менеджером очень эффективным".

 

А тот, кто это подло произнёс,

Любим, богат и между подлых знатен.

Кое-кому он грезится "в засос" -

Так торсом атлетическим приятен.

 

Там из имён готовят колбасу.

Не я - пусть совесть ловит их с поличным.

Я не судья. Какой ТАМ к чёрту суд!

Я ем - свою. Печально и публично.

 

2014

 

 

Забирайся ко мне на колени, Алиса

 

Если хочешь услышать о Чудной Земле,

Забирайся ко мне на колени, Алиса,

О стране Заевропье, где город-столица

Сам себя называет страной, а в Кремле,

В самом центре столицы, живет Небылица.

 

Небылица - "народная" сказка о том,

Что в той Дивной Стране

                                      было, есть или будет,

Обязательно будет, но будет потом,

Когда суп будут кушать с Ученым Котом,

Что рассказывал добрые сказки у дуба.

 

Дабы тройка неслась, удивляя других,

Впряжены в неё Рак, Белый Лебедь и Щука.

Чтобы не отставать или быть впереди,

Там все движется вспять,

                                       тщась истоки нащупать.

То, что здесь - позади , то у них - впереди.

 

Там червонное золото вбухают в храм,

И приходят туда о квартирке молиться.

Там ладонью одной прикрывают свой срам,

А другой зазывают к себе олимпийцев

Из осмеянных и ненавидимых стран.

 

Там стихов - миллионы на каждый портал,

И страна захлебнулась в поэзии море,

Но на лицах у тех, кто стихи те читал,

Или тех, кто писал - бесконечное горе.

Здесь мы скажем "подлец!",

                                            а они - "либерал!".

 

В той стране у мышей все повадки котов -

Тяга к злату цепей и сложению сказок.

Но повадки норушек сильнее зато -

Тащат в норы все то, что замечено глазом.

 

Ну, пора тебе спать. Остальное - потом...

 

2013

 

 

Закрывайте архивы!

 

Закрывайте архивы! Заройте

Всё, что стало известно уже

О свершениях прошлых и стройках,

И о жертвах (количестве жертв).

 

Закрывайте глаза, закрывайте -

На приёмы владенья толпой

И читайте в вагоне трамвайном

Об успехах трамвайных депо.

 

Не прочтите письмо Мейерхольда

С описанием пыточных дней.

А прочтя, не поверьте нисколько,

Алкогольно забудьтесь во сне.

 

Изучайте деянья Петровы,

Иоановы, екатерин,

Александровы, как бы хреново

Ни воняло от царских перин.

 

Безархивных ледовых побоищ,

Олимпийских ледовых побед

Имена - на уста, на обои,

На знамёна, на память себе.

 

А войны, где, казалось бы, слава,

Не откройте архивный поток!

Что останется? Горечь-отрава

Да оранжево-чёрный моток.

 

Закрывайте границы и знайте

Только то, что покажут глазам.

Никакого контакта с данайцем,  

Ни поездок туда и назад.

 

Если "Marlboro" сменится "Примой",

То вернутся величье и дух,

И в психушках "лечение" примет

Диссидент в вашем райском аду.

 

2015

 

 

Запах картины маслом

 

Время раму склеило давно,

Навсегда сковало шпингалеты. 

Выбито поэтому окно -

Для обмена запахами с летом.

 

Мочит подоконник дождь косой.

Слой бы краски, чтобы скрыть разводы.

Предпоследний - довоенный слой,

Ниже - слой 17-го года.

 

Под окном, гармонией к слоям,

Антикварны рёбра батареи -

Как парализованный баян,

Не споёт и душу не согреет.

 

Порыжевший, как желтушный глаз,  

В жалости к судьбине  поколений

Непрерывно плачет унитаз,

Трещиной пугая гигиену.

 

С ворохом подтирок уголок

Зеркало уже не отражает -

Комендант на дачу уволок.

Да и лучше без него, пожалуй.

 

На полу - озёрами вода,

В мыльнице и слякотно, и голо.

" Колбаса не сманит никогда, -

За стеною произносит голос. -

 

Здесь мой дом, привычный и родной,

Где меня и запахи накормят!"

За другой облупленной стеной -

Вечное "Что делать?" (о реформах).

 

2015

 

 

Звонарю

 

По долгу понимая час,

Язык помалу раскачай -

И в медь от сердца, от плеча,

Ударь!

Тебе виднее с высоты,

И кто ещё, когда не ты,  

И пусть - вершок, но часть версты,

Как встарь.

 

Как в старину, когда был ять,

Оповести - горит опять,

Дабы всем миром поунять

Огонь.                                                        

А мир не тот, что век назад,

Но святы те же образа.

Тебе бедой колоть глаза

Его.

 

Звени набат, звони звонарь,

Опять весна, опять война,

Обман, что совесть спеленал                                                

На дне.

И гроб тебе готов соснов.

Так повелось и суждено,

Раз бог не справился со сном

И нем.

 

Звони, звонарь, твой час настал.

Пусть плахой станет пьедестал,

Сплоти сердца, порвав уста

Одни.

Ладони стёрты до кости,

Не усомнись и не прости,

Да будет колоколом стих,

Звони!

 

2015

 

 

Зимний туман

 

Туман всё не створожится, дорогу

На волю из объятий отпустив.

Он запер дверь, густея понемногу -

Престранный и не зимний апостиль.

 

В прицельности моё стихосложенье

Теряет, но меняет цель легко -

Оно теперь на дальность без мишени,

И мысли улетают в "молоко" -

 

Туда, где посредине января и

Воскресных строк - такие же, как я.

И домоседство наше поощряют

Зима, домовладение, коньяк.

 

Оседлости черта у нас экранна,                       

Но видимость иная. А уют        

Пока и здесь, и в тех не летних странах,

Где завтра будет новый курс валют.

 

И там пока коньяк, но - не врачует,

Не расслабляет и не веселит.

Там разум спит, во сне рождая чудищ,

Охочих до души и до земли.

 

Своеобразный путь. Туман и хоррор,

Врагов и монстров - хоть косой коси.

И с "Будьте вы все прокляты!" от хора,

Солисты тянут "Господи, спаси!"

 

2015

 

Ивану царевичу

 

Иван, твой аще батюшка помрёт,

Годы годуй, вестимо, но когда-то 

Твоим очам придёт тажды черёд

Зиять на грановитую палату

 

С прохлады трона. В кунах рамена,

Остронливо, а сиречь, необлыжно

Рачителем, чтоб мнози и страна

Остуды басурман и с ними иже

 

Избыли, в челобитные плевать,

Коренье мздою возвращать Европе,

Михирь им в рот и сзади - в кружева,

Буяву, несть числа на них потопов!

 

Похлебство чаять, бунт зело претить,

Нудить и сечь противное повадно.

А то, что из копытца ты испил,

Так то холопам инно другорядно.

 

Для тех, кто забыл:

 

Аще - когда, если

Тажды - (пск.) тогда

Зиять, зинуть - смотреть, взглянуть

Прохлада - удовольствие, наслаждение

Куна - куница

Ремена - плечи

Остронливо - осторожно, осмотрительно

Сиречь - то есть, иными словами

Необлыжно - неложно, по-настоящему

Рачитель - тот, кто заботится, печётся о ком- или чём-либо

Мнози - многие

Остуда - неприятность, обида, оскорбление

Басурман - (пренебрежительно) магометанин, иноверец, иноземец

Иже - кто, который

Избыть - погубить, извести

Коренье - укор, упрёк

Мзда - плата

Михирь - мужской половой орган

Буява - могила

Несть - нет

Похлебство - лесть, угодничество

Чаять - ожидать, предвкушать

Зело - очень

Претить - запрещать

Нудить - принуждать, властвовать

Повадно - привычно, легко

Инно - как бы, будто

Другорядно - не имеет значения

 

2015

 

 

Игра

 

Усталость мне печатей на уста

Наставила, как будто немота

Позволит мне расслабиться в субботу.

Но вновь азарт берёт под локоток,

По спящим членам пробегает ток,

Лягушкина нога готова к боксу.

 

Я выбираю первым ход конём,

Противник не заботится о нём,

Ответит картой (что ему рысак мой!).

На ней четыре масти по углам,

Грузин усатый, а на фоне - план,

Похоже, Хиросимы с Нагасаки.

 

Так мы играем. Времени полно.

Я попиваю терпкое вино.

Мы оба знаем результат сраженья -

Настолько Милуоки далеки

От славных берегов Москвы-реки,

А океан препятствует сближенью.

 

Дебюту в эндшпиль не войти, пока

Он против подкидного дурака.

Забавность ситуации продлится.

Я пьян игрой, мой оппонент нетрезв,

Не знаю - чем, победы оба - без,

И мин противотанковость на лицах.

 

2014

 

 

Историческая перспектива

 

Ущербная зубастость колоннад,

Ступени дёсен обрамляют портик.

Пропорции верна величина,

Что даже время не смогло испортить.

 

Догадки украшают интерьер,

Который разворован и загажен.

Цветы, наверно, в вазах у портьер,

Ковры. Быть может, сочиненья даже.

 

Их можно было видеть у окна -

Наследников земель, работорговли,

Где обсуждались цены и война,

Колонна номер пять, надёжность кровли.                                                            

 

А здесь, где обвалившийся балкон,

Оттачивались обороты речи,

Такие, чтобы плебс был возбуждён

Грядущим хлебом как закуской зрелищ.

 

Теперь - патина, ласточек помёт,

Цветы уже не в вазах, а из пола.

Здесь будущее, удивясь, найдёт

Коленопреклонённый археолог.

 

История - повторам, временам,

Где и живут, и умирают, чтобы,

Рабов не сохраняя имена,

В терминологию вошли "хрущёбы".

 

2015

 

 

История в пяти катренах

 

Невероятное число поэтов,

Поэтому и граждан недочёт. 

Недобрый знак - наличие советов

Без вето и без совести ещё.

 

Дерьма уже по самые колени,

И лень убрать или ходить в сортир.

Есть мнение - отбросить все сомненья

И всю планету в сральню превратить.

 

Поступок верный - заклеймить поступки.

Постукивая ручкой о сукно:

"Всех сук - на сук!" И заниматься стуком.

И вот уже до пояса говно.

 

И стоном: "Ах, просрали!", "Мир - подонок!",

Но демократия смешит с "дерьмо-".

Совсем не про-, ЗАсрали и надолго,

Что не понять ни сердцем, ни умом.

 

Дерьмо - до губ, осталось только верить.

И губы шепчут, гордости полны:

"Ещё мы дышим и плюём, ощерясь, 

Но, боже, только б не было волны!"

 

2014

 

 

История по Сервантесу

 

Их очень много, мой сермяжный Панса -

С горящими глазами или без

До дыр читают Энгельса и Маркса

Мечтатели. На голову тебе.

 

И землю, и прибыток обещают

Да место губернатора, а ты

Несёшь, поверив, ржавые пищали,

Мечи и копья, гнутые щиты.

 

И революция прекрасной Дамой,

Мечтой сраженья с мельницей объяв,

Зовёт в поход их, а тебя с годами

Перевернёт, как тазик для бритья.

 

И до сих пор в дурацких этих латах    

Морочат тебе голову с утра

В кремлёвских белокаменных палатах,

А ты... Повеселиться б да пожрать.

 

2014

 

 

Их дело

 

Сначала рыли. Вырыто на славу.

Корней немало взято на дрова.

А в полный рост - по старому уставу.

И вот на три аршина Котлован.

 

Теперь стучат - они куют ограду

В который раз. Такое ремесло.

В глазах - азарт, предчувствие парада,

Усердие, восторженность и злость.

 

Гремя огнём, во рту сверкая сталью,

Сто сорок миллионов мастеров

Пыхтеть мехами лёгких не устанут,

Пока есть нефть и водка, и метро.

 

Пылает день, кровавый, как жаровня,

Поковкам заостряются концы,

И мир застыл с приподнятою бровью,

О, счастья как несчастья кузнецы!

 

Серпы и яйца попритёрлись рядом,

Срослись и дружат на шестой земли,

Андропова и Сахарова взгляды -

Проспекты их почти пересеклись.

 

Священники, что сожраны ГУЛАГом,

Воскресли, аки снятые с креста,

Чтоб памятник Дзержинскому как благо

Благословить стране, не возроптав.

 

Построена великая разруха,

Где - Николашка с Кобою в обжим,

И "Правда" с телефонами порнухи.

А вместе все - над пропастью во лжи.

 

С колен хотели - повредили спину,

Как все хотели - вышла ерунда,

Хотели дом, а вышла домовина,

Хотели лучше - вышло, как всегда.

 

И шёпот перед тем, как все забудут:

"Зачем она, преставясь на миру,

Швырнула, православная как будто,

"Да-будьте-вы-все-прокляты-дот-ру"?.

 

2015

К какому-нибудь празднику

 

Никто не спросил о моих предпочтеньях и вкусах   

На стр́аны и нравы, на время, на лозунги дней.   

Нелепо гордиться, родившись в России и русским -  

Не знал, не гадал. А страна просто выпала мне.            

 

Мне нечем гордиться - в её позапрошлом величье

Заслуг моих нет. А сегодня мой вклад - не солгать

О том, что вся глупость и рабские эти привычки

Давно ей навязаны кем-то из стана врага,

          

О том, что не сыщешь талантливей люда такого,

Что свергнет тиранов одних, чтоб молиться другим,

Названия сменит на карте и даст ледоколам          

Убийц имена, перепишет историю, гимн.

 

Он смотрится в зеркало - Запад - и видит урода,

Но в зеркало это плюёт, обвиняя во всём.

И ждёт, что авось разорвётся кольцо хоровода -

Идея ли новая, "новый порядок" спасёт.

 

Но мироустройства, в основе которых проклятья,

Плакаты "Долой!" и "Да здравствует новая жизнь!",

Во все времена и повсюду приводят к распятью

Для правды несладкой на сладких крестах изо лжи.

 

А жизнь коротка, словно день-недовесочек вешний.

И мнится вождям - если прямо с утра, натощак,

Мозги одурманить одним, а других перевешать,

То "светлое завтра" искупит сегодняшний мрак.

 

Смекнёшь и прозреешь, а в рот уже - глину, как паклю.

Ах, третью бы жизнь, где сказать что-то смог бы твой рот!

Хватило бы первой - животное выжать по капле,

А выжать по капле раба мне хватило б второй.

 

2013

 

 

К "О национальной гордости великороссов"

 

"Анизотропное шоссе, - заявил Антон. Анка стояла к нему спиной. - Движение только в одну сторону."

(Аркадий и Борис Стругацкие, "Трудно быть богом")

 

"Не может быть свободен народ, который угнетает чужие народы", так говорили величайшие представители последовательной демократии XIX века, Маркс и Энгельс, ставшие учителями революционного пролетариата. И мы, ... , полные чувства национальной гордости, хотим во что бы то ни стало свободной и независимой, самостоятельной, демократической, республиканской, гордой Великороссии, строящей свои отношения к соседям на человеческом принципе равенства, а не на унижающем великую нацию в крепостническом принципе привилегий."

(В. И. Ленин, "О национальной гордости великороссов")

 

Летучий, как "Голландец", паровоз

Летит - он тройкой Гоголя эзопен.

Ямщик ли кормчий, машинист ли босс -

Есть колея, и путь анизотропен. 

 

Форштевень - средним пальцем в горизонт,

И в паруса натужно гордость дует

Телевещаний, где поёт Кобзон,

Когда он не пускает ветры в Думе.

 

Он "О далёкой родине" поёт,

Как будто бы - в Израиле и стонет.

Но нет! (Законо)творчество своё

Он кораблю отдаст и с ним утонет.

 

На палубе, пугая и шаля,

И призраки, и тот, кто курсы чертит ,

Кто будет ошиваться у руля

Демократично, но, как те, до смерти.

 

А курс рубля, похоже, что - на мель.

Простак-Емеля грустно чешет репу: 

"Ведь с присоединением земель

Должна же водка дешеветь, и крепко!"

 

Когда и у Емели-простака

Затянут пояс так, что глаз навыкат,

И в трюме только дёготь и пенька,

А месячные стали годовыми,

 

То... не, как крыса, ясен пень, за борт,

Не дать пи...ды на палубе "элите" -

Историком заточит он топор,

Чтоб разобраться с Речью Посполитой.

 

Курляндскую губернию так жаль!

И где она? А Выборгская в бытность?

Манчжурию не плохо бы отжать -

Там столько русских, как в Крыму, убито!

 

На паровозе внукам на обед

На корабле, идя ко дну, не горбясь,

На тройке (что дороги может без)

Он скормит историческую гордость.

 

2015

 

 

К проекту SETI (Search for Extraterrestrial Intelligence)

 

"Нельзя им дать найти нас. Этот шум,

Вселенский шорох падающих капель,

И рябь на всех частотах, - я прошу, -

Оставим, чтоб не знали где мы, как нам.

 

А если есть такой диапазон,

Где можно слышать наши сны и песни,

Железною решёткой горизонт

Давайте отгородим, занавесим.

 

Земляне ищут б0льшую беду,

(А не успех и победивший разум) -

Дабы все дни, которые в году,

Душила там какая-то зараза.

 

Найдя, запляшут и нарежут роз,

Всплакнут притворно, в небо глаз нацеля,

И водку, выдавая морем слёз,

Нальют себе в радарные тарели.

 

А если и увидят Новый Свет,

То будут ждать нашествия с испугом,

И, ощетинившись, наделают ракет

Тогда для нас, но перебьют друг друга.

 

Не будем идиотами! - ору, -

Туннельность не откроем им short cut'ом -

Они, придя, настолько всё засрут,

Что нужно будеть сваливать куда-то."

 

2015

 

 

Кадры решают всё!

 

Товарисч! Следи за кадрами!     

Ведь "Кадры решают всё" (с).     

И дай перспективу каждому        

С морковкою, чтоб осёл                 

 

Увидел, где счастье с выменем,         

А где оселедец зла                         

(Он доллар проклятый выменял           

На душу) предвидит сласть               

 

Трезубец вонзить в устойчивость,      

Которой претит Майдан.                    

Пусть жид с демократом конченным  

Уложат свой чемодан.                       

 

И пусть кинозал - попутчикам,          

А гадам - страны вокзал!                  

Они разделяют Пушкина                   

И Путина. Штык им в зад!                        

 

В конце панорама с гадами              

И свастики крупный план.               

Товарисч! Следи за кадрами,          

Пусть светится твой экран.

 

2015

 

 

Казалось

 

Казалось, научила ж тьма.

И зареклись, да плохо, видно.

Сума опять полна дерьма,

Тюрьма - золотарей безвинных.

 

Придворно ждущая "Ату!",

Опять, ублюдочно привратна,

Толпа затопчет на мосту,

Раз ты - вперёд, она - обратно.

 

Ей стойло прошлого милей

Свободы неба, трав и правды.

Бесплодье суждено земле,                                               

Где времена растут из нравов,

 

А те - удобрены тюрьмой. 

Верхи хотят и мягко стелят,

Низы же перестали мочь

С фригидным "Мы и не хотели."

 

2015

 

 

Казино

 

На сукне истории

На лопатках ложь,

Символом которая.

Господи! Пошло?

 

"На спине" панфиловцы,

Пусть падут затем

Обелиски-мыльницы,

Мифы без костей.

 

На "костях" же зиждется

Принцип домино.

Тронешь аз - и ижица

Ляжет на сукно.

 

Опрокинешь "Отче наш," -

Упадет "Аминь."

Кончится династия

Слот-машиной "Минг"*.

 

***

С гимнами, как с винами,

Боль в башке с утра.

В казино новинкою

"Русская игра".

 

Выпадут три профиля -

Начинай с нуля.

Огород картофельный -

Вот и вся земля.

 

С самоваром огненным

(Два в одну строку),

И с "грибком" из Обнинска,

Троекратен куш.

 

Времена "вставания".

Символами там -

Сочи изваяние

И фанерный танк.

 

Новый герб (отпад поди),

"Головы" дугой -

Шиш один на Запад и

Внутрь страны - другой.

 

Символы, которые -

Скрепы духу, но

Не сукну истории

И не казино.

 

*Игра и игральный автомат "The Dinasty of Ming" (прим. автора).

 

2015

 

 

Казнь Карла I

 

Кровоснабжение отвергнутого мозга

Остановилось применением меча.

Перемещаются останки на повозке

В сопровождении врача и палача.

 

Провозглашение изменником той части,

Что своевременно была отсечена,

И отторжение имущества и власти

К первоисточнику, которым есть страна.

 

Абсолютистские наклонности короны -

Неограниченное утвержденье зла.

Пусть будет меч такой у каждого народа

С преемственностью казни ремесла!

 

2014

Камни

 

Камни из почек выходят и мучают.

Всё неживое, рождённое случаем,

Хочет продлиться в живом.

Мертворождённых идей удаление -

Боль для эпохи. Закапывать Ленина?

Лучше не делать того.

 

Камень на сердце, что сросся с аортою,

Лучше не трогать, как прошлое чёртово -

Всё, что быльём поросло.

Перед крестом замолить преступление

Можно душе. А всему поколению?

Может быть, это во зло?

 

Корни сплелись. Выбирали ли почву и

Место, но солнце порадуют почками -

Будет какая-то жизнь.

Всё образуется. Камни столетние

Может быть, выйдут в другом поколении,

Освободив ото лжи.

 

2015

 

 

Киев 2014

 

Здесь проживает тело. Чешется, спит, болит.                       

Думал, сентиментальность - горстку родной земли   

В ладанку и - на шею. Груз невелик. Не груз.     

Передадут с друзьями - пепел ударит в грудь.       

 

Сволочи. Гады. Пьявки. Подлые. Крови вкус           

Так подошёл по нраву. Как упустить из уст?            

Этот майдан - укором тем, кто сейчас хоккей            

Смотрит, давясь попкорном, ложью из "Новостей".

 

2014

 

 

Кино и немцы

 

Стоп! Все слушают сюда.

Не кино, а ерунда.

Я неверю! Ну, не верю!

Где фашизм, по крайней мере?

 

Кто так делает "Зиг хайль!"

Это ж "Будь готов!" пока.

Не машите ручкой маме,

Вы ж массовка, а не Гамлет!

 

Ты, советник ЦРУ,

Не смотри невесте в грудь,

А советуй жениху и -

По-английски, дурень... чёртов.

 

Ты же "негр", в конце концов!

Сделай зверское лицо.

На подарках демократов

Плохо видно, что "От NATO"

 

А фанерный БТР

Должен выше быть на метр!

Кукле место не на башне,

А на бампере. И дальше -

 

К возложению цветов

Бюст Бендеры не готов.

Тот безусым был по фото.

Это ж Сталин, идиоты!

 

Два удара молотком -

И сойдёт, когда бочком

Без наезда голова. И

Где наш скульптор? Отливает?

 

Ладно. Камера, мотор!

Полный свет, вступает хор:  

"Еuber alles, Україна!"

Небо жёлтое над синим.

 

2014

 

 

Клёнам

 

Одевались в простое и в золото,

А потом оставались ни с чем.

Но, оттаяв, вернув себе молодость,

Раздавали бесценную тень.

 

Ваша стойкость - из области верности

Слабовидяших, знающих смысл            

Осязания жизни поверхностной,

Ощущения глухонемых.

 

Вы мычали, скрипели под ветрами,

Шелестели о том и о сём.

Вы - блаженные новозаветные,

Только будет ли каждый спасён?

 

Покружив над землёй "вертолётиком",

К ней припали - взойти и взрослеть.

Занесла вас на флаги нелёгкая

Для проклятий на вашей земле. ..

 

2015

 

 

Клубничный дом

 

Проституцию называют (и в шутку, и нет) самой древней профессией. Современная журналистика очень близка к этому самому древнему роду занятий, поэтому я распостраняю своё внимание и на неё.

 

Клубничный дом - решение задачи

Дать публике мгновенный позитив.

Не нужно спину гнуть на солце дачи,

Окучивая нежные кусты.

 

Все ягодки, подкрашенные ловко,

Готовы к потреблению уже.

У той бочок подмят в районе локтя -

Так мы его прикроем неглиже.

 

Хотите видеть правду между строчек?

Пардон, ищите правду у жены -

Она в ночной заплатанной сорочке

Вас ждёт с переживанием вины.

 

Здесь лож о страсти, поданная с шиком.

"Шанели" с вонью смешанный душок?

Идите к комарам за земляникой.

Она редка, но пахнет хорошо.

 

2014

 

 

Ко дню смерти В. Высоцкого

 

Когда б ты знал, как вязка эта темень,

Не рвал бы ночь зубами и пером.

Ты предан и земле, и предан теми,

Кому хотел разбередить нутро

 

И по ночам рычал: "Идёт охота...",

Загривок дыбил и капканы гнул.

Твой голос канул всплеском на болоте,

Где жабы молча поедают гнус.                                  

 

И те, кто подражал тебе в парадных,

Теперь поют о прошлых временах,

И лживость скорби макияжит раны,

Которые не модно вспоминать.

 

А ты уже давно за поворотом,

Нет смысла возвращать: "Не уходи!"

И пальцы рук уложены, как шпроты,

Как будто мало места на груди.

 

2015

 

 

Колизей

 

Ты гладишь гладиаторов глазами.

Арена - как гладильная доска

Со складками людей без лиц и званий.

Утюг разогревается пока.

 

Потом - наотмашь солнцем и металлом,

Ещё способным отражать его -

Бескровным. Но всё меньше бликов сталью

Швыряется трибунам в форме "О!".

 

Коллизия сегодня в Колизее -

Между холмов, где был когда-то пруд,

А нынче всплески смерти ротозеям -

Они её приветствуют и жрут.

 

Коллизия сегодня в Колизее

(Тысячелетий между - только два)                      

Россия с Украиной. И, борзея,

“Патриции” от ставок ждут навар.

 

“Плебеи”, хоть без профитов победных,

Возбуждены. Им наплевать на Рим -

Продажный, подлый, третий и последний,

Что зрелища придумывает им.

Всё сгладится, останутся лишь пятна -

Их скроет время, тибрский песок,

Где вновь созреет зрелища приятность,

И хлеба колкий, острый колосок.

 

2014

 

 

Коней меняют не на переправе

 

Коней меняют не на переправе.

Обмен и смерть - развитие дебюта.

И пешки, пешки движутся оравой -

Вперёд! Ура! Бессмертные как будто.

 

И думают, что двигаются сами

На этих досках чёрно-бело-красных

В пределах партий, правил, по часам, и

Их жертвы не напрасны, не напрасны!

 

И мат поди - мечта всех падишахов.

Лежат слоны, уткнувшись бивнем в травы.

Из их костей - фигурки к новым плахам

Для партий, для корон и для забавы.

 

2014

 

 

Кто не блуждал

 

Кто не блуждал, тот радости ночлега

И истины в дому не испытал.

Кто от сомнений только к шлюхам бегал

Газетного продажного листа

 

И находил приятные пассажи,

Ласкавшие отсутствующий слух

На ложь старушек у подъезда, даже -

На управдома "сраную метлу".

 

Кто сомневался, спрашивая совесть,

А не других, всегда сомнений без,

Я за того совсем не беспокоюсь -

Такого можно отпускать и в лес.

 

2014

 

 

Кубик Рубика

 

Кубик Рубика - это, похоже, совсем не игра,

А наглядный пример всех сторон и цветов, и понятий

Сочленённости жёсткой, которой удар топора -

Экономия времени при разрушеньи объятий,

 

Чтобы в красное вырядить грань, транспарант и гортань,

И стихи, и судьбы разноцветье богатое луга,

Чтоб гвоздики в петлицах на площади вторили ртам

О единстве того, что порвёт сопряженье друг с другом.

 

Белым цветом отчалит от красных времён пароход,

Синева между ними, как раньше - три цвета на флаге.

Беспощадные руки замыслят кровавый восход,

Но составят закат из квадратов декретной бумаги -

 

За квадратами окон поселится серости бес,

Что практичен и прост, и удержится долгое время,

И порубят на топливо нации лиственный лес,

Не увидя за лесом всего многоцветья деревьев.

 

2015

 

 

Ленин

 

У сотни лет округлые уста,

И "сто" (как слову) эхом "О-о-о!" не блеять.

Не продержался Пост сто лет - устал.

Да, "Караул устал!" у мавзолея.

 

И по ночам Он может выходить.

И Он выходит, любопытством движим.

И площади огромной посреди

Он узнаёт и стены, и булыжник.

 

А дальше - ничего не узнаёт,

Распространяя запахи бальзамов,

Бредёт в Москву, не узнаёт её -

"Верхи" буржуазии над "низами".

 

Потоки "Мерседесов" и "Тойот"

Предвиденьям его противоречат.

"Не пгавильно!" - Он по коленке бьёт

И опускает маленькие плечи.

 

У бронзовой таблички, где - "Совет"

И есть ещё "народных депутатов",

Он плачет, замечая в окнах свет.

"А это - пгавильно! И... как когда-то!"

 

Устанет. Но пока не рассвело

Всё ищет то, чего хотелось очень.

Придёт к себе и ляжет под стекло,

И будет там ворочаться до ночи.

 

2014

Лечу с доплатой

 

Без чувства юмора хреново.              

И лучше безо всяких чувств              

Лежать и стол давить сосновый,

Чем на столе варганить чушь

 

Душещипательных прощений

Для струнных или духовых,

Мозгодробительных крещендо -                     

Ударникам с "иду на вы!".

 

Строкой эксгибиционистски

Несвежий лиф срывать с плеча,

Чтоб обнародовать все сиськи,

Какие есть. А в них - печаль.

 

Отбейся от печальной стаи,

Полёта не прервав ничуть.

Полечимся и полетаем -

Смешу с гарантией, лечу.

 

Затрат не стоит, а точнее -

Взаимовыгодно. Алле!

С доплатою за ахинею,

Что ты оставишь на земле.

 

2015

 

 

Лондонское метро

 

Рождённое до смерти крепостничества

В другой стране, где испокон веков

Подковывали блох, но в безразличии

К механике, не любящей подков,

 

И не во славу царственной Виктории,

Не в пику Франции, где - дилижанс,

Не чтоб гордиться родиной, которая

В истории людской - последний шанс,

 

А человеку - лондонцу усталому.

Строительство подземных пирамид

Над саркофагом для вождя и далее -

К "хрущёбам", где рабы "... - не мы!" немы,

 

Приводит к мастурбации болезненной.

А лондонца метро доставит в клуб

И в паб любимый, и в семью - по лезвию, 

Что протыкает землю. Это - tube*.

 

Величие Британии не строится

На гордости, апломбе и словах,

На том, что Мэри - это выше Троицы,

Или на том, что "Тэтчет - голова!"

 

Я видел много лиц. Порой за лицами -

Метро, с которым лицам повезло.

Не со страной, представленной столицею

С одним Левшой, который портит блох.

 

*(анг.) Труба - наравне с "подземкой" употребляется  как "метро" (прим. автора). 

 

2015

 

 

Любви все органы покорны

 

Дуняша, здравствуй!

                                Пишет тебе брат,

Что помнит тебя днями и ночами.

Надеюсь, у тебя, как говорят,

Путем все. А при этом, сообщаю,

 

Что я, как есть, практически здоров

И, натурально, всем хочу того же.

Как баба Клава?  Мыслю, огород

Ей трудно соблюдать, а я, похоже,

 

Ее нечасто буду навещать.

Свинья уже, поди, опоросилась?

Один тут, гад, свиньею верещал -

И вспомнилось. Умора!

                                     Я ж несильно

 

Ему на глаз наганом надавил,

Когда он, мразь, мне в протокол допроса

Так плюнул, сволочь, - я ведро чернил

Истратил, переписывая, просто.

 

Иные любят кровь и вой в ночи,

А я - не изверг, и на то не падкий.

Ты помнишь, как я зайчика лечил,

Найдя в лесу с простреленною лапкой?

 

Чтобы приблизить счастье для страны,

С врагом народа нужно быть ловчее.

А если нам спецметоды даны,

Так то – не зря. И Партии виднее.

 

Ну вот - конвой опять припер змею,

И кончилась счастливая минутка.

Прощай пока! При этом остаюсь

Твой брат, твой нежно любящий

                                                     Ванютка.

 

2014

 

 

Медведь

 

Медведицы ласкающий язык -

Шершавый, влажный, тёплый и большой.

И тяжесть лап, длинней меня в разы -

Я помню это очень хорошо.

 

В наследство получил её тоску,

Что мать мою терзала до конца

И горьким молоком текла к соску,

Тяжёлая, как капелька свинца.

 

Пройдусь ли косолапо по доске

Да в пачке балериной покружусь -

В тисках арены, и душой в тоске.

А память мне подбрасывает жуть -

 

Слова, всегда всплывающие зло,

Что до рожденья, видимо, слыхал -

"Баланда", "тачка", "вышка" и "кайло",

И "пятьдесят восьмая"*, и "пахан".

 

И чую холод болью на лице,

И голод - горьким стоном под ребром,

И коридор без лампочки в конце,

И прутья - частоколами кругом

 

На укрощённой подлостью земле

Злым клоуном, хозяином, царём.

Он в этой жизни мне кричит "Алле!",

Как в той -

                прикладом по спине "Вперёд!"

 

2014

 

 

Мотылёк

 

"Как безумные мельницы,

Машут войны крылами вокруг"

(Николай Заболоцкий, "Иволга")

 

 

Ты порхаешь над вспененной,

Искажённой в проклятьях землёй,

Где ничто не изменится,

Мотылёк, мотылёк.

Снова люди - солдатами,

Снова марши, не песни, поют

И под грубыми латами

Прячут душу свою,

И огромными числами

Множат беды свои и грехи,

И опять не прочитаны

Ни псалмы, ни стихи.

И свечами - пожарища

Расцвели как ужасная быль,

И пыльцой обжигающей -

Придорожная пыль.

 

Ты опять ошибаешся,

За нектаром направясь к свече,

Перед смертью печалишься

У меня на плече.       

Оставайся - и сложится,

Чтоб потом повториться опять,

Бесконечное множество

Возрождений тебя -

Поколением гусениц

Приходить объедать лепестки,

Чтоб трудиться капустницей,

Опыляя цветки.

Многих жравших и резавших

Птицы смерти живьём поклюют,

Чтоб оставшимся бережно -

В кокон душу свою.

 

И в иной инкарнации

Позабыть свою бытность легко

Вновь порхающей нацией

И псалмов, и стихов,

Что бесцветного выскочку
Чёрт-те с чем в голове,                                                                 
Обоняние выключив,
Примет снова за свет.

Снова мраку дерзение,

Бойкий треск фитилька,

Ошибается зрение

Моего мотылька.

Снова танец у пропасти,

Безысходность смертельной игры,

Опаление совести,

 

2014

 

 

Моя война

 

Крыша стала чёрною дырой,

Снег лежит в кровати, неподвижен.

В снеге - не запёкшаяся кровь.

Обмакну в неё своё перо,

Напишу по снегу "Ненавижу!"

 

Там сегодня и моя война,

Хоть высоки волны между нами,

И не вставить ноги в стремена,

Так пускай рука в бою - она

Пишет, чтоб о подлости узнали.

 

Мать, воздевши руки к небесам,

Ты притворно стонешь: "Гибнут люди!"

И, седа ли, не седа коса,

Повторяешь ложь и словеса -

Триколором выкрашенный флюгер.

 

Никогда на площадь не пойдёшь,

Никогда не встанешь на границе,

Хоть и поняла негласно - ложь,

Что хохлы бомбят своих хохлов,

Что идут из Киева убийцы.

 

Зла тебе? Да, боже, сохрани!

Ты уже наказана рожденьем.

Пусть продлятся флюгерные дни    

До костра и вертела над ним -

Задохнуться над огнём прозренья.

 

2015

 

 

Мы рыли котлован

 

Под впечатлением повести А. Платонова  "Котлован"

 

Мы рыли котлован к архитектуре зданья,

Что всё объединит и явит сути смысл,

В нём жизни интервал источится годами

Познания труда счастливой кутерьмы.

 

Мы рыли котлован. Земельным чёрным грунтом

Сомненья в правоте задумчивых людей

Летели в морды лиц, а бережные руки

Держали план земли и обустройства, где

 

Мы рыли котлован. И верили типично,

Что если мир вещей собрать и разделить,

То правильный восторг обрушится на личность,

Что малостью своей не эффективней тли.

 

Мы рыли котлован. В итоге постаренья

Мы умерли совсем, дыхание прервав.

Вы - что за нами в след, кому мы рыли, греясь -

Вы роете - себе, но тоже котлован.

 

2014

На двадцать пятый день

 

На двадцать пятый день от Рождества

Осталось всё, как выглядело в первый,

Тысячелетья до. И рот жевал,

Желудок переваривал, а сперма

 

Копилась там, где надо, про запас -

Семейно и на донорское дело.

И сослуживец сослуживиц пас,

Они паслись, нагуливая тело.

 

***

Теперь совсем не видно лошадей

И колесниц, и даже экипажей,

Глаза на лицах всё ещё людей

Добрей не стали, а озлились даже.

 

Заметно изменился антураж -

Кишенье самодвижущих повозок,  

Но это ли прогресс, когда - ура! -

Опять война, и кулачищи в воздух?

                                                                      

И чешут языки колокола,

Хоть их за языки никто не дёргал.

Эпоха автоматики пришла,

И "звонари" - на таймерах надёжных.

 

Но, господи, который нынче век?

В чей День рожденья свечи и веселье?

Зачем родился бого-человек -

Гибрид души и тела, как и все мы?

 

***

Ты так задумал, строя на песке

Мираж любви фундаментом престольным,

Где "бог" застрянет только в языке

И в этом перезвоне колокольном?

 

Не мог же ты создать себе во зло

Уродом мир, подобный балагану.

Твоё здесь время, видно, не пришло,

И всё пока у кесаря в кармане.

 

Не наступила, видимо, пора

Язычество сменить на христианство,

Раз ложь уста чернит уже с утра,

Привычны злоба, воровство и пьянство.

 

***

Пивко едой закусывает рот,

И сперма создаётся там, где надо,

И сослуживец-колокол пасёт

Проклятиями блеющее стадо.

 

2015

 

 

На Дерибасовской

 

На Дерибасовской открылся травмопункт -

В том самом месте, где всегда была пивная.

Там перевязывать всех раненных от пуль

Приходят девочки: Маруси, Розы, Раи.

 

Совсем не то уже торгуют на привоз.

"А риба свежая или теперь дешевле?" -

Всё реже слышится, а шепчется вопрос:

"Отвесить стока, шобы было в Калаше вам?

 

Вы покупаете на Путина и Ко.?

Тогда, мадам, вам будет скидка из резерва.

Он бы в Одессе был как еле-еле поц.

И разойдёмся, а то я потрачу нервы!"

 

Кальсонография была, не флагостой,

Когда балкон ещё был главным местом зданья,

А красный цвет провозглашал за геморрой, 

Окраска шёлтая - всего за недержанье.

 

Стоит Одесса, украшая словари,

А вид на море и обратно - не иначе.

Но Рабинович в Тель-Авиве тихо плачет,

Вздыхая жалобно: "А шо я говорил!"

 

2014

 

 

Намагниченность

 

Хрусталики, поблёкшие уже,  

Не линзочки - иголочки стальные.

Двум компасам в предложном падеже

Предложено поныне и отныне,

 

И безысходной чередою "нынь",

Где цены укрупняются матрёшкой,                  

Делить пространство на две стороны -

"Мы" и "они". Весь мир - орлы и решки.

 

Магнитность поля создаёт экран,

Вздымая ветры, ищущие флюгер.

Прогноз погоды - с кончика пера,

Диагноз, приговор. Родные люди!

 

И пальцы сами тянутся к перу -

Стихийно подписаться "Правда! Правда!"

А лучше бы - к помойному ведру,

Воняет, но терпимо. Значит - завтра.

 

И лампочку в прихожей бы сменить -

Уже мигает, светится в полсилы.

Но как - о недуховном в эти дни?

В войну поди не то переносили.

 

Сейчас не время что-то починять,

Мостить, мести и натирать паркеты -

Там заговор масонов, их возня,

Их миллиарды, дачи с туалетом (!).

 

Сосед Михалыч застеклил балкон!

Стекло спасёт ли ядерной зимою,

Когда вокруг такой Армагеддон -

"Они" и "мы" с ведром своих помоев?

 

2015

 

 

Наследникам Блока

 

                         Ночь, улица, фонарь, аптека,

                         Бессмысленный и тусклый свет.

                         Живи еще хоть четверть века -

                         Все будет так. Исхода нет.

                                                (Александр Блок)

 

Ночь. Google и торшер, аптечка,

В которой вечный валидол.

Процент по ссудам ипотечным

Сосуды суживает до

 

Давленья магмы под вулканом.

А выход для исхода где?

На дне гранёного стакана -

Терпенья капли и надежд.

 

Валюты стоимость и - нефти,

Хоть нет ни той и ни другой,

Наводит мысль на пользу смерти,

Но в позвоночнике, дугой,

 

Где - тоже мозг (не самый главный),

Желанье зреет разогнуть

Себя подковою бесправной,

Но в главный мозг приходит муть

 

О духе как приоритете,

О потребительстве как зле.

И сразу мысль об ипотеке

Дымит в аду на вертеле.

 

Живи ещё хоть четверть века

И даже век другой, мон шер* -

Всё будет так - ночь, ипотека,

Аптечка, Google и торшер.

 

* (фр.) Mon cher (мон шер) - мой дорогой (прим. автора).

 

2015

 

 

Наследственный перелом

 

Кто спину вам сломал? Когда?

Какие рифы или зло?

Ведь каждый новый век - беда,

Гнилая мутная вода

И по наследству - перелом.

 

Вы, рыбами меняя курс

Вслед за маневрами кормы,

Питали кормчих наверху,

Кто был сначала на слуху,

Потом - начинкой пирамид

 

Из ваших рёбер и хвостов,

Вилявших директивам в такт

С уже надломленнын хребтом.

А миллион голодных ртов

Кормился жвачкою цитат.

 

С извечной мантрой косяка

"Один - как все, все - за одним"

Чья б ни ломала вас рука,

И чья бы лысая башка

Вас ни пасла - над нею нимб.

 

Аквариум. Через стекло

Укажет то, на что пенять,

Ваш жирный кот с оравой блох,

Над мордой, так уж повелось,

Опять сияние.

Опять.

 

2015

 

 

Не выученный урок истории

 

Он у страны уже не в женихах,

Она ему седлается ослицей.

У ног его - ракеты в жесте "хайль!",

И в крике "зиг!" - гражданственные лица.

 

А унижение проигранной войны,

Пускай холодной, а не настоящей,

Он перелил в бездумный гнев волны

С хмельным патриотическим барашком.

 

"Вопрос о территориах"? - Вернёт,

Потом освободительно растопчет.         

И полуостров - только огонёк,

Для факельного шествия растопка.

 

Рокироваться с пешкой - сильный ход!

Сафари с голым торсом - не для слабых.

Глядишь - и водородно прорастёт

Поганкой серость прямо в баобабы.

 

Голубо-сероглазый бред и блеф,

И фарс, и фальшь, и "левой, левой, левой !"

Всё может повториться на земле -

И бункер, и заплаканная Ева.

 

2014

Николаю Васильевичу

 

Ах, чудо-тройка, скачка, степь,

Да косогоры, буераки -

Лущит по семечку-версте,                    

И мимо - избы да бараки.

 

А твой ямщик на облучке -

Не первый удалец-возница

От яма к яму, где в тоске

Ему приходится смениться,

 

Преставившись уже. Пока ж

Такая ширь, такая пруха,

Что сердце распирает раж

Во имя Папы, Сына, Духа.

 

А марамой орёт: "Гони     

Да удивляй собою око!"

И можно вожжи обронить,

Настолько колея глубока.  

 

2015

 

 

Ничего не меняется

 

Кто родится - кричит, умирает - молчит. 

Между делом - о бабах, погоде.

Ничего не меняется в дне и ночи,

Что восходит - оно и заходит.

 

А подвижники мысли, высоки во лбах,

Ничего не сдвигают особо.

Кто охоч был до баб - на штыке, как кебаб,

И шкварчит, поливаемый злобой.

 

Красота в параллельном течении с тем,

Что практично убийству во благо.

Для оравы людей, нужно больше смертей,

Значит - просто ГУЛАГ и газваген.

 

Ничего не меняют в течении зла

Ни Петрарка, ни Пушкин, ни Шиллер -

В их долинах добра конопля расцвела,

Колосятся и Сталин, и Гитлер.

 

2014

 

 

Новая народная сказка

 

Жила-была коза по кличке Дереза,

Козёл же драл её как Сидорову козу,

Спивался, но козлят плодил испавно. За

Семь лет их сделал семь в одной и той же позе.

 

Проблеяв как-то раз "Иду на волка, мать", 

Икнул и во хмелю вошёл не в лес, а в речку.

И с той поры его не слыхивать-видать.

Грустила Дереза вполне по-человечьи.

 

Ходила молоко нагуливать в поля,

Козлятам запирать велела на щеколду

Избушку от ворья и всякого жулья,

Шпионов ЦРУ, и демократов с Волком.

 

Два дня лежал в кустах, подслушивал пароль,

Волчара (гад, подлец), кусая оселедец.

А выучив, пришёл к двери исполнить роль -

Животное (фашист и еврогей последний).

 

Но нашинских козлят не проведёшь с фуфлом

Они его акцент по "г" (произношенью)

Унюхали в момент. На первый раз - облом.

И волк чуть не подох, но отыскал решенье.

 

Поплакал кузнецу, печаль свою открыв,

И тот ему прононс поставил петербургский.

Пароль прошёл на раз, козляток шестерых

Волк заживо терзал, купаясь в крови русской.

 

Седьмого в печке он, сучара, не нашёл.

Тот маме изложил историю охотно.

Поклявшись отомстить, он кушал хорошо

И, выросши в козла, пошёл в мотопехоту.

 

2015

 

 

Ну что ж

 

Ну что ж. Пусть будет всё, как есть -

Сперва плащи, потом пальто,

И календарной молью съест

Одежды дней. Ну что ж.

 

Не нам погоды изменять

И диктовать - где ляжет ртуть.         

Ну что ж. От сокращенья дня

Привьём себе манту.

 

Поговорим о пользе рифм,

Достанем с полок словари,

Потом ещё поговорим,

О чём поговорить -

 

О том, что щи вкусней борща,

Что сентябрю прощаем дождь,

А "Дождь" совсем нельзя прощать

В ненастный час. Ну что ж.

 

2015

 

 

О власти в двух словах

 

Огородное пугало -

Преисподняя, пытка души.   

Рвань-рубашка без пуговиц

Не страшит, а смешит.

 

Рай - заоблачной цацкою

Без гарантий с печатью Отца.

И на кой это царствие,

Если ты в нём не царь?

 

С ксивой, "измом" и лажею,

С аксельбантом сопли на груди

Из дерьма в бельэтажики                                                         

Лезет сволочь в вожди.                                              

 

Им - последним быть первыми

Невтерпёж на земном этаже -

Там, где в бога не веруют,

Или нечем уже.

 

И немного картавили,

И с акцентом вещали судьбу,

И - со ртами слюнявыми,

И - с отметкой на лбу.

 

Власть цинична, нахальна, и

Вот теперь и доходна она.

А житуха подвальная

Смотрит вверх из окна.

 

Да пребудет извечно, но

Если власть над страной - не чертям,

Если, властвуя женщиной,

Производит дитя.

 

2014

 

 

О пользе хорового пения

 

"...если я, вместо того, чтобы оперировать, каждый вечер начну ... петь хором, у меня настанет разруха."

(М. Булгаков, "Собачье сердце")

 

Сцена - импортно дермится

(Очень засрана уже),

Но себе, для репетиций,

Допустимо неглиже.

 

Будет мыта в праздник вешний.

Дома тоже - не Париж

(Гости будут - так причешем,

Чтоб не хуже Бовари*).

 

А сейчас споёмте хором!

Каждый, может, "козлетон",

Только в массе, в сцепке, в сборе

Это - сила, а не что.

 

Вот - басы и поколенье

Пенсионного житья.

Пели "Сталин!", пели "Ленин!",

"Славься, Родина моя!"

 

Ниже - ново-баритоны.

Те мелодию ведут.

Где - чины, а где - погоны

Или просто - на виду.

 

Тенора - ступенькой ниже,

Шебутная детвора,

Но о том, что зло - в Париже,

Могут петь хоть до ура.

 

Каждый - ноль, но будет спорить.

Или знает о нуле

(Потому и ходит хором

Петь о боге и Кремле).

 

Пусть и Запад нас услышит,

И свои же "этажи" -

Ренегат Филипп Филиппыч.

Он профессор? Дохтур? Жид!

 

* См. "Госпожа Бовари" Г. Флобера (прим. автора).

 

2014

 

 

Ожидание справедливости

 

Справедливость саму по себе

Ожидать как Второго пришествия,

Если с богом надежда, а без -

Оправдание кровью в "Известиях".

 

И последние, с грязной ноздрёй,

Насладятся партером и ложами,

Переслав на кресты фонарей

Перворядных, что были ухожены.

 

Но кровавое месиво там,

Где последними равенство слеплено,                                                        

И опять суета-маета

Разделенья на первых с последними.

 

Или с недругом новым в году,

Или с прошлым, который привычнее.

В опустевшем калашном ряду -

Пропаганда повышенной выпечки.

 

Повторится - как было всегда.

Невиновных сосватают с плахами,

А виновный уйдёт от суда

Или зубом за око расплатится.

 

И врагу погрозят костили

У церквухи с украденной крышею.

Подождать, потерпеть, поскулить -

И Верховный опять завсевышится.

 

2014

 

 

Окажите услугу - заткнитесь!

 

Каждый день начинается с крика

Под мигание светодиода.

Упасите меня, уберите

И будильники, и идиотов!

 

Эти вопли и сопли, и слюни

Что за радужных геев, что против,

Окажите услугу, засуньте

В то, что рифмой на русском к "Европа".

 

Этих шлюх в голубеющий "ящик"

Не впускайте, задорно-крикливых,

Покажите блядей настоящих,

Пусть зомбируют, но молчаливо.

 

Это эхо от чваканья жижи

Из говна под фанфары и гимны

Я давно и всерьёз ненавижу

"И надеюсь, что это - взаимно" (с).

 

Этот стон приподъездных старушек,

Этот климакс со шмаканьем "Шталин".

Эти души, что рвутся наружу,

Отпустите, заткнитесь, преставьтесь.

 

Конгрессмен и сенатор, окститесь,

Отомрите молчать в Аппалачах,

Чтоб "орало" своё думский витязь

Затупил о соседей на даче.

 

Победи тишина во Вселенной,

На земле, континенте, за дверью.

Я так жду твоего наступленья,

Но и верю в него, и не верю.

 

2015

Омела

 

Опять в мечтах под Рождество

Стояла под омелой,

Ждала свою судьбу - того,

Кто поцелует смело.

 

Омелы золотая ветвь

Брала вампиром силу,

Впиваясь в дерево, но ведь

Потом цвела красиво.

 

И тот, кто постучался в жизнь,

Был скромен и приветлив.

Не поняла ты, чем он жив,

И подставляла ветви.

 

Где пот и кровь, и сок, и труд,

Любовь или надежда,

Грибы пристанут, прирастут

В белей, чем снег, одежде.

 

И будут жрать, и будут пить,

И расцветать омелой.

Пиявками берёз и пихт,

Души твоей и тела.

 

Когда-то ты была сильна,

А время не врачует.

Зачем тебе так важно знать -

Целуют, не целуют?

 

И дождалась. Он некрасив,

Но говорит красиво.

Дай бог тебе душевных сил

Не спать под ним, Россия.

 

2014

 

 

Он наденет величие к Новому году

 

Он наденет величие к Новому году,

Что из чудо-эфира пошито ему.

Если кто-то ребёнком воскликнет: "Он голый!",

То взрослеть, прозревая, отправят в тюрьму.

 

И в избе, и в квартире, голодных и зимних,

В безнадёжной палате последним врачом

Как питанье, лекарство и анестезия

Он появится, в записи сделан ещё.

 

Как из мира заботы - простой и домашний,

А из моря любви - голубые глаза.

И из морга пришлёпает свежий вчерашний:

"Напоследок увижу - и можно назад!"

 

У запасшихся к празднику винопродуктом

И к застолью припрятавших сыропродукт

Человекопродуктов, здоровых как будто,

И сомненья, и боли куда-то уйдут,                                                                                    

 

Будут слезопродукты на скатерти капать,

И хирург у стола, Гиппократ-патриот,                                                              

Вскинет нож перочинный как импортный скальпель,

И сегодняшний свежий к вчерашним пойдёт.

 

2015

 

 

Он смотрит в зал

 

Когда сам Князь Вселенской Тьмы      

Глядит в сердца, то сумрак зала

Не затрудненье - видеть смысл

Привык, не пользуясь глазами.

 

В трость - подбородком  голова.

Ни осужденья, ни печали.

Кто этот мир не создавал,

Тот за него не отвечает.

 

"Мессир! Почти сто лет  - и зря.                                             

Здесь жгут и "Фауста", и суши!" - 

"Еда и книги не горят.

Горят неправильные души." -

 

"Сотрите их с лица земли -                                    

Ваш барельеф растоптан в злобе!" -

"Не вправе Князь испепелить

Ему не вверенных холопов.

 

Они наказаны вполне

Уничтожением друг друга.

Пришла пора седлать коней.

Нас ждёт гроза - моя подруга."

 

2015

 

 

Опора

 

Асфальт переложит весною,

Раздавит с подругой фуфырь,

Коня на скаку остановит

С проверкою пятой графы,

 

Поправит и шпалы, и рельсы,

Вернётся, волос не щадя,

В горящую избу, но если

Портрет там остался вождя.

 

Усталая после работы

В тревоге от курса рубля,

Откроет заветный блокнот свой

Стихов написания для -

 

О том, что духовное выше

Того, что скупает металл

(Я читывал, что она пишет.

Ах, всё бы читал и читал!),

 

О том, что любовь - это сила,

Прощение - крылья её,

О том, что в Европы могилу

Она с наслажденьем плюёт.

 

Хлестнёт, негодуя по-праву,       

Америки подлость и гнёт,

Восславит родную державу,

Фашиста-хохла проклянёт.

 

И в ночь, улыбнувшись Ютюбу,

Поправит вождя на стене.

"Красивые, ровные зубы,

Что крупные перлы, у ней" (с).

 

2015

 

 

Опричница

 

Страна -

Что чаша горького вина.

Кому бы ни была поднесена -

И хмель ему, и страх её утратить.

Всегда

Худые и голодные года,

И враг, и мор, и всякая беда,

И золото монаршее в палатах.

 

Нельзя,

Боясь и в тот же час грозя

И земским, и посадским, и князьям,

Держать державу без опричных тысяч.

Крамол,

Изменных дел и смут умом

Не отвратить, и просится само -

Собачья пасть с метлой на кнутовище.

 

Какой

Их цвет - околыш голубой,

Кафтан ли чёрный, кто они собой -

Сословия бояр или кухарок -

Нужней,

Чем когти, зубы сатане,

Устроившему ад в своей стране,

Порой похожей на свечи огарок.

 

Лицом

Покажется в конце концов

Без шерсти морда дикая стрельцов,                   

Вчерашний зверь становится породой.                                                                        

Но так

Легко на пасть сменить уста,

Когда, людьми по существу не став,

Животные в опричники приходят.

 

Страну

Легко подковою согнуть.

Собака воет, брешет на луну,

И мнится подлость, видится ростками

Хулы.

Скрипят под яствами столы,

Гостям уже заточены колы,

И яд смертельный плещется в стаканах.

 

И вновь

Кипит смола на ранах, но

И палачей ждёт дыба или нож -     

Так повелось и после продолжалось.

На Спас -

Хлеба, юродивых припляс,

"Помилуй, бог, и не остави нас!"

Но кровь с небес потоком, а не жалость.

 

Сгубить

Врагов и всех, кто - может быть,            

И головы острасткой - на столбы.

Помучить бы, но дни иные ныне.

И ждут

Не дыбы - пули на мосту.

И снова "Гойда!" сладкое во рту.

А кровь стекает по стене и стынет.

 

Потом

Лже-дмитрии и смуты, ртов

Голодный стон, но власти - хоть потоп,

"И дай ей бог!" юродствуют газеты.

Давно

В опричницах страна, и дно

Казны разграбленной оголено

Казёнными людьми во имя земских.

 

2015

 

 

Осторожный патриотизм

 

Опухоль на теле у страны,

Метастазы не заметны глазу.

Раком - доктора. Они верны.

Нет, не Гиппократу, а приказу.

 

Не заразна. Слава богу - нет.

Будем наблюдать и множить мненья.

Колупаться скальпелем в говне?

Ну а если сделаем говнее?

 

2014

Паровозы

 

На кладбище ржавея, паровозы

Друг к другу жмутся в поисках тепла,

Но нет его, и на крутом морозе

Порою слышен резкий всплеск стекла.

 

Ах, как они летели сквозь метели

Вперёд к победе в искрах и в дыму,

И "На Берлин!" (и дальше бы хотели),

И без фанфар назад, на Колыму.

 

Чумазые рабочие "ОВечки"

И "СУчки" пассажирских поездов

Растасовали судьбы человечьи

На "Будь ты проклят!" и на "Будь готов!"

 

И серия ИС - Иосиф Сталин

(За "ИСака" давали лагеря),   

Стальное чудо прошлых магистралей,

Давно вся в башмаках, как в якорях.

 

А дизели молотят тот же воздух,

И те же рельсы вяжут города.

А дети не боятся паровозов

И, как всегда, играют в поезда.

 

2014

 

 

Паруса

 

Полощет ветер паруса

Из простыней пододеяльных,

Полощет память адреса

С моею жизнью смежных спален.

 

Мой двор под парусом белья 

Плыл коммунальным галеоном

По пятилеткам бытия.

Я на форштевне ждал пижоном -

 

Вспорхнуть к невидимой земле

В пределах птичьего движенья,

Дать знать о ней на корабле

Своим к нему невозвращеньем.

 

А под форштевнем, на весу,

Опорой коммунальных видов,

Картошку чистила на суп

Кариатида баба Лида.

 

И все соседние дворы

Под парусами представлений

С моим неслись в тартарары              

В одном и том же направленьи.

 

Хожу на берег - паруса

Двора искать на горизонте.

Их нет. Ведь двор - он твёрдый сам,

И твердь ему - как рыбке зонтик.

 

2014

 

 

Письмо дяде

 

Ещё начало века.

Уже не очень самое,                              

Но можно, сузив веки,

Немного по касательной,                

Прищурившись, на запах

Заваренное крошево                  

Не оценить внезапно,

Прогнозом огорошив, а                   

Спокойно предвкушая,

Сравнить с недавно съеденным.

Что внукам будет в шайке.

Обедом ли, обеднею?

От прошлого родившись,

Племянник здесь небедный я.

От дяди в перспективе

Совсем не жду наследия.

А значит - объективен,

Не голоден, свободен, и

Не старчески спесиво

Оцениваю молодость.                                                     

 

"Ну, здравствуй, дядя новый.

Я вижу с сожалением,

Что начал ты хреново.

Такое впечатление.

Опять война на межах,

Опять - друг в друга пальцами,   

И в мелких перебежках

Опять народ скитается.

Все это раньше было.

И, видно, будет. Но а ведь          

В элиту да из быдла -

Быть может, это новое?                        

Да нет, и раньше в панство -

С соплёй на снятом кителе,                                                

Мещане во дворянство

Как дворовые жители.

Ты, дядя, в старой теме -

И молод, и задроченный.

Прими моё почтение

И прочее,

И прочее..."

 

2014

 

 

Письмо на восток

 

Командир мой сказал, что Восток - это тонкое дело.

Там бесценна вода, там из нефти озёра в песках,

И природы рука человека слепила умело,

Но настолько "не так", что и слов не найдётся пока.

 

Паранджа пресечёт ослепляющий солнечный ветер,

И просторный джильбаб не допустит убийственный зной.

Не открой ничего - не хочу ни ожогов, ни смерти.

Я могу угадать - мне довольно походки одной.

 

Там, наверно, глаза, что темны - нефтяные озёра,

А над верхней губой - незаметный восточный пушок,

Белизну твоих щёк оттеняет волос черноморье,

Виадуки бровей и чело - словно ласковый шёлк.

 

Ты прости, Гюльчатай, я - Петруха, давно повзрослевший.

Не заколот в песках, а - по солнцу на Запад, один.

И в мужья не гожусь. Да тебе здесь роднее и легче -

Тот, кто кормит и бьёт, тот таким навсегда господин.

 

Шариат, шариат. Получить, не увидев до свадьбы,

Покориться, любить и до смерти его возносить.

Сарафан ли, джильбаб - ты восточной мне видишься бабой.

 

Остаюсь нежно, Пётр.

*Неразборчиво - подпись на "-ский"*

 

2014

 

 

Письмо с острова Валаам

 

Здравствуйте, папа и мама!

                                               А пишет вам

Сын ваш Алёша, о ком вы не слышали

Долгие годы и думали, мёртвый он.

Нет, я живой, и писать не увёртывал.

Только все письма, отсюда которые,

Долго плывут, словно чайки, по озеру.

 

В самом конце - в феврале сорок пятого -

Был я поранен, да так, что от пяточек

До "баловства" всё отрезали докторы.

Руки - по плечи, а были бы дороги

Водки налить, на гармошке наяривать,

Девок ласкать, пряча культи под скатертью.

 

Как оклемался, пришла ко мне в госпиталь

Баба одна. Увезла на повозочке.

Пели мы грустные песни вокзальные,

Добрые люди на водку давали нам.

Все обещала домой эскортировать -

Вот на билет только было б наиграно.

 

Даже любила и нежила, пьяная,

Именем мужа звала, окаянная.

Ночью - облава. Потом пароходиком

Всех нас на остров, который находится

Только на картах. В почтовом же ведомстве

Нету его. И сюда не наведаться -

 

Кружат вокруг катерки "пограничные".

Здесь лишь монахи да люди столичные

Флору (а что это?) здесь изучают и

Ложат с пришлёпом на наше отчаянье.

В Бога уверовал. Родину проклял я.

Знаю, что это письмо некороткое,

 

Брату Евстафию что продиктовано,

К вам не дойдёт.

                           То бишь, будет утоплено...

 

2013

 

 

По мотивам

 

1.

 

Бог слеп, поскольку у него нет глаз -

Глаза питает кровообращение,

И мозг оно снабжает кровью. Раз

Отсутствует - не ожидай отмщенья.

 

2.

 

Оставьте зло - зловонный Арканар,

Беги Будах, беги Цурен Правдивый.

Там вертухай сноровистый у нар

И серость, запах чеснока и пива.

 

Я созерцаю все издалека,

Безбеден, для стрелы недосягаем.

Над погруженьем в серые века

Не властен, но спасаться помогаю.

 

Всё так, как было сказано давно,

И только цвет не угадали Братья -

Не черное за серым, а говно

Коричневое, старое проклятье.

 

3.

 

Когда есть совесть, зрение и кровь,

Где силы взять на противостоянье

От смертного - не меч, не мир, лишь кров,

А твой эфес нагрелся, как паяльник?

 

2015

 

 

Победа через 70 лет после поражения

 

Стволы дубов зенитками торчат,

Прицел у всех по облачному клину

В тот белый свет - последнее в очах,

Когда их смерть на кроны запрокинет.

 

Солдат, ты справедливо был убит.

Но чья земля, как кляпом, ранит нёбо?

Румыния, Италия? Дубы

Наведены в Балканское ли небо? 

 

Ах, как кусты сирени хороши.

Весна подобна медоносов бреду;

Но эхом "Ты - фашист!", "Нет, ты - фашист!"

Адольф, тебе отсрочили победу!

 

А эта бедоносная земля

В кровавой распре - смерти жерновам. И             

Мукой костей удобрены поля,

Где тополя качают головами.

 

2015

Победа

 

Победа ушла расписная,

Поспав  в разворованных замках,

В начало победного мая,

И в звёзды для комов и замов.

 

А время в трофейном фарфоре

Плескалось трофейно и пьяно,

Но вскоре метнулось проворно

Зализывать рваные раны.

 

К трофеям его не приложишь -

Котом независимы годы.                           

А карты Генштаба, похоже,

Для игр на время не годны.

                        

И, в целом, заслуженный выигрыш

На песни ушёл и на водку.

Года уходили по крышам

Нахальной кошачьей походкой.

 

Потом - по забору, не ведав,

Из дерева он или стали,

И с крыши машины "Победа" -

На землю, чтоб вовсе растаять.

 

А в замки вернулась посуда

И мебель, и жизнь, и картины.

В них люди живут и паркуют

Внизу пораженья машины.

 

 

2014

 

 

Погибшим в Украине

 

Для каждой жизни есть своя война,

Что отбирает многое у жизни,

Оставив кровоточие у дна

Царапин тризны -

 

Тогда надсадно женщины кричат

Не на столе а у стола над гробом,

Свою, когда-то маленькую, часть

Спуская в прорубь

 

Холодной речки нравов и времён

Империй, рейхов, маленьких отечеств.

Как много в ней полощется знамён

Нагробной честью.

 

И мальчики в матросках - городов

Речных ли, приозёрных, сухопутных -

Мороженое не доели до

Войны цикуты.

 

На бескозырках крейсер ли "Варяг"

Или родное с детства "Севастополь" -

И их, и тот мальчишеский наряд

Сожрала топка.

 

Они росли, не ожидая смерч

Злой зависти к свободе малороссa

От брата, что принёс не мир, но меч,

Рядясь Христосом.

 

Он прячет под одеждами лицо,

Его гробы без знамени-покрова.

И мёртвые хоронят мертвецов,

Плодя всё новых.

 

2015

 

 

Полураспад

 

История оставлена, как вещь -

Печальным дневником на парте школы,

Которая закрыта в прошлый век.

Оценки никого не беспокоят.

 

С полураспада начался распад.

Уже воняет ложью полуправда,

Прикопанная много лет назад -

Признаньем не залеченная рана.

 

Предмет, зарытый в прошлое, молчит,

Не закричит: "Я не легенда-небыль!"

Но снятся воронам, нахохленным в ночи, 

Глаза, не обельмованные снегом,

 

Толкавших тачки сгорбленных людей,

Которых пережили эти тачки.

А прошлое отрёкшихся детей 

Полураспад их душ переиначит.                                                          

 

***

История на грифельной доске -

С большой прорехой после взмаха тряпкой,

И неучи на выбритой башке   

Татуируют "Sтарые парядки!",

 

Освоив аргумент бейсбольных бит.                                                       

Неполноценность, на судьбу обида.

И, чтобы продолжать себя любить,

Понадобится многих ненавидеть.

 

***

Лесоповала щепки. Стон и треск.

Над плесом стелется туман забвенья

Живых этапов вдоль сибирских рек - 

Зарытых, никому не нужных звеньев.

 

2015

 

 

Послание

 

Опять не сплю среди разгула ночи

И буйства звёзд, бездонной тишины.

Пишу тебе. А кем уполномочен?

Никем. Остерегаю от войны.

 

В твой дом, где гравитация на плечи

Иначе давит, и не кислород -

Другое что-то от удушья лечит,

И твой короче или дольше год,

 

Но жизнь нашла какую-то лазейку -

Как вездесущий чудо-таракан,

И поумнела так, чтобы глазеть на

Сороконожки праздничный канкан.

 

Чем ты прочтёшь - глазами ли, усами-

Антенами ли, безразлично мне.

Раз кабаре эфирится часами,

Тогда, похоже, всё идёт к войне.

 

Раз в перерывах славословят годы

Побед Усатого в крови других,

Которые - моральные уроды

И недо-ты, и родины враги,

 

Пошевели аналогом извилин,

Чтобы понять, что ты - перед войной.

Беги, мой друг, в галактики другие,

Но Землю облетая стороной.

 

 

2014

 

 

Продолжение следует

 

                                             И. Б.

 

Откуда ты, а после я -

Опять война, и льётся яд,

Там перемен и не было как будто.

По-прежнему кричат "свои!"

У двери на "а там кто?", и

Портретов главаря - как незабудок.

 

И город - вечный твой приют

Теперь (Венецию твою) -

Не знают, а поэтому не любят,

И очень радовались бы,

Когда б дубовые столбы

Под ней изгнили. Вот такие люди.

 

Чтоб в Пизе башня наконец

Упала ниц, и чтоб под ней

Погибло евро, и Европа лично.

Там "Не убий" имеет смысл -

"... своих" (не дальше Колымы),

Понятие добра эзотерично.

 

Хотят, чтоб плохо стало всем,

Живущим лучше, а сосед

Сгорел живьём, намылившись в Европу.

Как будто не вонять тогда

Дерьму в квартирах, городах,

Истории, тарелках, мыслях, строках.

 

Прими и прочее, мой друг.

Ты выронил перо из рук,

Я подобрал и понимаю долгом.

Туда, где ты, приду и я

Как "подколодная змея",

"Тупой пиндос", но и меня продолжат.

 

2015

 

 

Пространство и время

 

Меж мирами не просто парсеки истоптанных вёрст,

А года световые и тысячелетия глади -

Немоты, пустоты и континуума, что отверст

Только радиоволнам и волнам - погибели ради.

 

Если время с пространством - континуум, значит тогда

Ожидается "завтра" по вере в извечность пристанка,

Или в путь - без оставшихся жить световые года,

Как ломоть, что отрезал себя, предавая буханку.

 

"Во Вселенной законы одни, и не нам их менять!" -

И об стол кулаком, аж подскочит стакан на столешне,

За орбитами будут глаза. Я "теории" внял,

Но слетаю проверить - авось где-то дышится легче?

 

Из дедукций - картина мазками "так, видно, везде".

Умножаются гады, причём ежедневно, и, значит,

Это общий закон - на планете духовность в (нуж)де.

Не надейся и пей, не найдутся миры, где иначе.

 

Но, индукции верен, надёжнее вывод создам.

Может - тот же, но свой, не совкового телебазара.

Я скафандрик, потёртый на складках, вложу в чемодан

И, с "Поехали!" в космос взлетев, не вернусь, как Гагарин.

 

2015

 

 

Путь Истины

 

Через леса с капканами, где "мины" -

Лепёшками коровьими вдоль троп,

Через долины, где топорщат спину

Ежи противотанковые строк,

 

Через преграды - эти рвы и реки,

И горы слов, нагроможденья лжи,

Пароли "свой/чужой" и обереги

От взглядов неприятельских на жизнь -

 

Она пробьётся и в твоём окопе

Положит тебе руку на чело.

С ней день не будет проклят или пропит,

И от неё не станет тяжело.

 

Она проста - в обычном сарафане,

Без украшений из колец и бус,

И ты увидишь, что она не ранит,

И у неё совсем не много букв.

 

Оставив строй и мысли о награде,

Блиндажный истерический уют,

Ты примешь свою родину как правду,

А правду - словно родину свою.

 

2014

Пять шагов

 

Пять шагов до стенки,

Столько же - обратно,

За решёткой в сетке -

Якобы окно.                                 

Вертухаев зенки

И глазок квадратный

Тюлем занавески

Их скрывает, но                                                                    

 

От балтийских дюн и

До охотских "пляжей" -  

Пять шагов, а юность

С жизнью впереди                                      

И с отрыжкой дюжей,

И с квартирной лажей,

С арфой шестиструнной -

Клеить эвридик.                                    

 

ФИО на простенке,

Срок, статья, что Кодекс -

Приговором тем, кто

Осуждён создать.

И с баландой - телик,

И с газетой - гвоздик,

Для вбиванья в темя

С мыслью иногда.

 

Никогда я не был

Так свободен в клети

Из туда-обратно,

Из нельзя и нет,

Как под серым небом

Мысля о предмете,

С греками на равных,

Как казалось мне -

 

О свободе мысли

Как последнем "можно",

О свободе слова,

Данного себе.

Пять шагов - не кисло,

Если перемножить

Их на сладось - кистью                                  

Рисовать побег.

 

2015

 

 

Рак

 

Их производит каждый организм,

И, убивая, сам себя же лечит,

Но клетки рака хороши одним -

Гарантией "Нигде никто не вечен".

 

И вновь стрелою полетит в толпу

Рука, а "Зиг!" переорёт "полундру".                               

О, зигфриды со звёздами на лбу,

О, эти мифы - клетки Нибелунгов!

 

И "стройка века" свалки посреди

В ответ встопорщит руки, кранов стрелы

Строителей с винтовкой у груди.

Они опять настроят! Знамо дело.

 

Болезнь истории, в которую залезь -

Диагноз обнаруживаешь сразу.

Она разносит смерть по всей земле,

В себя всё превращая в метастазах,

 

Которые к границам чертят путь,

"Тысячелетней" вертикали,  башне

Скоропостижность предрекая. Пусть

Потомок, кто о нынешнем (вчерашнем)

 

Услышав миф, что пишется сейчас

Тупым карандашом для школьной глади,                                   

Задумается, может, в первый раз

И не поверит подлости тетради.                        

 

Очнувшись, пусть увидит N-ый рейх

И с факелами зигфридов идущих,

И то, что Рим такой-то на дворе,

А Вавилон (без номера) - в грядущем.

 

2015

 

 

Родине

 

Когда бы ты меня любила

Или хотя бы не врала...

И пусть бы не изюм с повидлом

Ты мне в котомку собрала,

Но чтоб ждала.

 

Пусть не пышна, не белокура,

А из мозолей да из жил,

Но чтобы не такая дура,

В которую что ни вложи...

Тогда б служил.

 

2009

 

 

Румате Эсторскому

 

Доктор Будах, алхимик и философ, был рождён в Арканаре, а доктор Будахов, химик и поэт - в Арзамасе Нижегородской области.  Вы видели города, в которых люди молчат и кричат только вороны? (с) Они родились в разное время, на разных планетах, но их судьба была под присмотром одной и той же пары глаз...

 

Если бог - это ты, то не знаю, как быть!

Я встречал тебя в виде удачи,

Флуктуации, шанса, улыбки судьбы.

У других было хуже, иначе.

Я не верил, не клянчил подачек,

Я не звал, не молился, поклоны не бил,

 

Но ты вёл меня за руку, как малыша,

И, мечами гремя под балконом,

Отгонял идиотов, засады круша,

И, рядясь благороднейшим доном,

Не дал спиться, исчезнуть бездомным,

Подарил мне всё то, что желала душа.

 

Я поэзией формул верну тебе долг.

Ты давно в Арканаре, конечно.

Там, как здесь, правит серость,

                                      и чернь просто ждёт

Смены масти. Но козырь не вечен!

И, спасая поэтов беспечных,

Ты, как бог, семена сохранишь наперёд.

 

Ты историк. И много историй спустя,

Пропустив столько "прошлых" сквозь разум,

Ты не можешь покинуть большое дитя,

Что погибнет и глупо и рано,

Не оставив ни песни, ни правды,

Если ты не поможешь, себя не щадя.

 

Преждевременный, сирый, с нагою душой,

Перепачканы пальцы в чернилах -

Это жалкий росточек того "хорошо",

Что в сегодняшнем "плохо" лишь снилось.

Безнадёжно талантлив, но силы

Или веры с надеждой лишённый ещё.

 

Всё, что можно сберечь, ты обязан спасти.

Ты прикроешься прихотью барской,

Разрешишь подержаться за стремя в пути

Убежавшему из Арканарска*,

И разделишь с ним ужин по-братски,

И расскажешь, как дона в ОВИРе найти.

 

*Так доктор Будахов в шутку называл свой Арзамас (прим. автора).

 

2014

 

 

Рыбы

 

Я не мажу одной краской весь народ, как это делают русские нео-патриоты (хохлы у них - фашисты да бендеровцы, европейцы - пидоры, американцы - тупые пиндосы и т. п.). В той водной стихие, о которой в стихе написано, половина (уже, наверно, меньше, судя по рейтингу президента) - нормальные граждане, среди которых у меня много друзей. Это трудолюбивые, умные и тоже болеющие душой за свою страну люди. Они разделяют любовь к государству/президенту от любви к стране. Мы общаемся, спорим, иногда - очень крепко, но всегда аргументированно и доброжелательно. Остальные там - рабы или рыбы на подкормке от акул.

 

Мы так устроены, что редко смотрим вверх -

Афины с троями, их корабли над нами,

Сперва без лопастей гребущий человек,

Потом на плоскости летящий над волнами.

 

И мы таращимся в придонную еду,

Где наших пращуров курганы в виде рифов.

Пусть те немногие, что предали среду,

Теперь - двуногие, и знают логарифмы.

 

Там - за пределами нам не дано дышать,

Их солнце белое иссушит наши души -

У нас у всех консервативная душа,

Что древней первостью загадочна на суше.

 

Да будут прокляты ушедшие, познав

Дыханье лёгкими, позвавшее летать, а

Здесь могут выжить, кто единоверны нам -

Родны понеже, единоутробно - братья.

 

2014

 

 

Свинец и золото

 

Утоплено,  на дне созвездье "Рыбы",  

Не виден в "Овне" Марса красный щит,          

Грузило неба чёрно-серой глыбой

Зависло и не падает в ночи.

 

А днём - его свинцовая дырявость.

И капли - как осколки по зонтам.                                                                                         

И золото дубов-зубов корявых             

Блестит из неулыбчивого рта.  

 

Свинец и золото. И больше красок

На свете нет в начале ноября.

Кровавый рот разносит песни Марса,

И "Рыбы" об эстраде  говорят.

 

Свинец и золото. Война и осень.

И обе умиранием полны

В дожде свинцовом, падающем косо,

Но людям-рыбам залпы не слышны -           

 

Течёт "металл" в айфоновский наушник,

Бьёт колокол из жести: "O, my love!",

Текут свинец (по 9 грамм на душу)        

И золото - войны осенний сплав.

 

2014

Сегодня и ежедневно

 

Толчком к написанию этого стихотворения послужило вот это  "чудо"  http://nnm.me/blogs/bredsmi/nochnye-volki-v-kaliningrade-provodyat-motokrestnyy-hod-so-svyashennikami-na-zadnih-sidenyah/page2/  , а второй номер цирковой программы РТВ приложился как-то сам собой 

 

Первое отделение

 

Барабаны! Зритель, млея,

Видит дюжину "Харлеев".

 

Кожа, бороды, наколки,

За рулём - Ночные Волки,

 

За спиной - отец

Пастырем "овец".

 

Каждый поп - верхом, как надо.

На арене клоунада?

 

Но отцы вполне серьёзны,

Проклинают очень грозно

 

Прямо из седла

Запад и "Харла".

 

Зритель оставляет кресло -

Это же заезд, но крестный! 

 

Он бежит за стаей с внуком -

Лобызнуть святую руку,

 

Отстаёт слегка -

Скорость велика.

 

Второе отделение

 

Фейерверк, гремят фанфары,

Депутутики попарно,

 

Соблюдая, не толкаясь,

Фракций пропорциональность,

 

Вышли в два ряда

Коридор создать.

 

И последним, с микрофоном -

Конферанс (Кобзон-Кобзоном)

 

Объявляет в свет:

"Это Сверхответ!"

 

Марш звучит бравурным гимном,

И, торжественен взаимно,

 

В красных плавках на рейтузах,

С красной буквой "Пэ" (по-русски) -

 

Человек-Дзюдо,

В целом, молодой.

 

При высоком разрешеньи

Видно - нет морщин на шее,

 

Лоб - стекольность ветровая,

Сталь в глазах, где мысль живая,

 

И у дам - оргазм,

У супругов - спазм.

 

По опилкам - щёлк! кнутищем -

Выбегает, скалясь, рыщет,

 

Чуя выгоду, гиена

С кличкой Меркель. Он степенно

 

Газами - в мурло.

И у той - облом!

 

Номер следущий - горила,

Что вчера заговорила

 

(С кличкой женственной Aбама),

С первыми словами: "Мама!

 

То есть, Папа, бля,

Я ж - говно и тля!"

 

Зритель одномерный плачет,

И - его желудок, значит,

 

Жрать-то всё равно охота,

Да и завтра на работу,

 

Но потом зато -

Снова шапито.

 

2015

 

 

Сказочная история

 

- Закрывай-ка глаза, чтоб уснулось и сладко и скоро.

  Одеяло твое с двух сторон под тебя подоткну

  И припомню из детства ту старую сказку, в которой

  Кибальчиш принял смерть, но не предал родную страну.

 

  - Пап, не на-а-до. Не надо - я видел уже этот мультик.

  И заплакал в конце. А нельзя, чтобы этот Плохиш

  Утонул бы в вареньe, печеньем своим поперхнулся,

  Поскользнулся и умер, и не погибал Кибальчиш?

 

  - Это сделать легко. Hазовем мы его Патриотом -

  Ест варенье буржуев, за что их и лупит плетьми.

  Пусть Плохиш - демократ. Демократ? Демократия - это,

  Ну, такая игра - воспитатель в ней выбран детьми.

 

  Этa сказка теперь популярна у якобы взрослых.

  Многим нравится слушать, сжимая свои кулачки.

  Ho пройдет много лет - и их дети все напрочь отбросят

  И придумают новые сказки, рассказы, стишки.

 

  Внук напишет такое, что деду покажется странным.

  А пра-правнуки вырастут - все перепишут опять.

  Так не только у нас. Так всегда и везде - во всех странах:

  Верят в то, что не ранит, и с чем хорошо засыпать.

 

  Я - историк и сказочник, признанный в литературе,

  Мне нельзя огорчать тех, кто, баечку на ночь прочтя,

  Должен, зубки почистив и выпив от кашля микстурки,

  Засыпать хорошо, чтобы утром играть в тёть и дядь.

 

  Может, правду о прошлом когда-то скажу, а покуда

  Я серебряник лишний тебе все откладывал впрок.

  Если "правда" - со строчной, я - предавший правду иуда.

  Ты давно уже спишь. Хорошо, что ты спишь, мой дружок...

 

2013

 

 

Слова

 

Не снимем гордые погоны,

Неву переходя по льду.

На всех мостах - братки, посконны,

Что с нами явно не в ладу.

 

И не научимся окурки

Тушить заначками в плевках,

И будем бриты, слово "курва"

Не тронет мякоть языка.

 

И будут быдло да чекисты

Гнобить, сажая в словари

Без прав на счастье переписки,

Без права быть и говорить.

 

Отдав для производства стали

Оклад иконы золотой,

Начало "бога-" мы оставим

В себе - незыблемый устой.

 

С "Извольте!", "Соблаговолите!",

Мы выкушаем горький хлеб

Своей - единственой элиты,

Чужой на собственной земле.

 

2015

 

 

Смеркалось медленно

 

Смеркалось медленно. И красным транспарантом

Парада, стихшего у горизонта дня

(С его "Да здравствует...", что слышалось с утра мне), 

Закат как будто бы благословлял меня

 

Избрать убежищем тот дачный дом у леса

С тем ожиданием полуночи и - за,

Когда сквозь занавес, что оглушал железом,

Я слышал тихие "Свободы" голоса.

 

И сквозь мяуканье, шуршание и всхлипы,     

Мой батареечный "Спидола"-Вавилон

Веропреступником, и Каиафе в пику                                          

Являл мне Истины высокое чело.

 

Ему - Голгофою судьба, Иуда если б,

Как Гефсиманию открыл мой дачный сад,

Где в ту "Спидолу" я вжимался, словно в перси,

Когда-то заполночь так много лет назад.

 

2014

 

 

Сны и мысли души Александра Сергеевича

 

1.

 

Как хорошо, что смерть меня нашла

Задолго до, и тот народ, кому

Я сказки пел, поругивая власть -

Он, следуя не сердцу, не уму,

А мифу разрушения и зла,

 

В переднюю с наганом не пришёл

К декрету уплотнения жилья. 

Наташе стало бы нехорошо,

А я вспылил бы так, что стал не я,

И получился бы скандал большой.

 

2.

 

Данзас, мой друг! На 80 лет

Мы опоздали? Что за ерунда...

И что за недуэльный пистолет

На шесть смертей Дантесовых, когда

Ему одной довольно. Эполет

 

Ты не надел. Тельняшка на груди.

Зачем прилёг у этого... станка,

Что так стучит? Стреляет он поди?

Звенит в ушах неясное пока:

"Сергеич, я прикрою - отходи!"

 

3.

 

Был раньше монастырь предо мной,

Теперь - "Россия" как кинотеатр

И как страна толпится за спиной.

Что ни сеанс, то очереди. Арт -

Искусство, но нерусское. Оно

 

Увы, опять в стране рабов, господ.

Ах, Миша! К счастию, теперь Кавказ

Уже другой. И начался исход.

Но, не меняясь и на этот раз,

Под бронзу на Страстной идёт народ.

 

4.

 

Я умер весь, а в жизни предсказал,

Что не умру и, что-то сохранив,

Останусь. Но "России" кинозал

Опять монархов прославляет дни,

Свободу проклиная, а глаза

 

Ласкают трон. Язык пиитов зряч

В лизаньи блюд с объедками вождей

Назло европам. Глупо всё и зря.

И бронза зеленеет от дождей

На той Страстной, где нет монастыря.

 

5.

 

Не делят муравейник муравьи,

Прочны единством горы пирамид.

Но кто стихи и повести мои

Читает здесь, где есть апартеид

Элитных деревенек для "своих"?

 

Шлагбаум делит лучше гильотин

Российское (и к слову, это "нефть"

Мне не знакомо. Знаю "керосин".

Я сын свечей). О, как прискорбно мне

Стоять в стране, где несколько россий!

 

2014

Солдату

                                                                  В.Щ.

 

Ему не назначать ни время, ни войну.

Солдат всегда солдат. И он не выбирает.

Есть поле на земле, к которому прильнул

Задолго до того, как стало полем брани.

 

Здесь маки василькам не сеяли утрат,

А чернобрывец рос с гвоздикой и ромашкой.

Всё вытоптано в пыль, цветёт на поле брань.

И просят руки плуг, да нужно в рукопашный.

 

Лопаткой - по глазам, по горлу, по зубам,

По лживому гнезду змеящихся извилин,      

По письмам, именам, вчерашним адресам.

Себя он поднял сам, и поля брань испил он.

 

2015

 

 

Солдаты

 

В жилетах, не армированых сталью,

И в обуви домашней без подковок,

Без выправки и безупречных талий,

Без нарезных винтовочек стрелковых,

 

Но с хорошо пристелянною фразой,

Сравненьем хлёстким и достойным фразы,

С ориениром, не понятным глазу,

Глядящему в прицел крестообразный,

 

С оружием, что не боится влаги

И переходит в руки по наследству

Как средство отрезвления от браги,

Вы сами - патентованое средство

 

Проверки для глаголов и причастий,                                       

И лиры скорострельности по хлеву,

Чтоб всё, сперва качнувшись вправо к яслям,

К поэзии потом качнулось влево.

 

2014

 

 

Сталкер (mini-поэма)

 

Полит-фантастическая поэзия - это новый жанр, который создаётся на наших глазах. Разумеется, для полного понимания этого текста хорошо бы сперва прочесть "Сталкер" А. и Б. Стругацких, но можно и так.

 

1.

 

Торчу в тоннеле. Ни курнуть, ни пёрнуть.

Они до ночи сталкеров пасут -

На двух телегах, выкрашенных в чёрный,

Потом - по норам. Но не в этом суть.

 

Случается, хабар, что за спиною,

По-сучьи начинает предавать,

А как его заткнуть - сосна-сосною.

Замри да на удачу уповай.

 

А я нашопал парочку хреновин,

Смастыришь вместе - лепятся в одно,

К башке приложишь - и мослы не ноют,

И в голове какое-то... кино.

 

Ещё таблетки. Можно день без хавки -

Ни голода, ни веса дефицит.

Но то - себе. Для сталкера прилавок

В натуре по-серьёзному закрыт.

 

Хреновины толкну - таллоны будут,

А значит, кину хлеба под кровать.

За Занавеской не откормишь будку,

Но можно жить и даже зимовать.

 

2.

 

Две Зоны, а моя зовётся Фермой -

От "крепость" (или "стойло"?), на меже -

Железный Занавес (уже не первый,

Но вроде окончательный уже).

 

На Ферме шелестят: за стенкой стали -

Уроды и враги, людская гниль.

Но никого там нет - поулетали

В другое измерение они.

 

У нас - пуды, золотники и вёрсты,

Помянешь грамм - и голову долой.

Но нет таких, не выживают просто.

А выявят, то - сраною метлой!

 

И бог - за то, он нам даёт советы,

Живёт средь нас, чтоб уберечь от зла.

Народ на Ферме молится Квартету

(Когда-то толькоТроица была).

 

Такая ферма в Северной Корее

Людей разводит, охраняя от

Зверей пиндосов и жидо-евреев,

Но, кажется, и нас не признаёт.

 

3.

 

У сталкера нелёгкая работа.

Хабар продать - готовься к маете.

Он заражён отсутствием чего-то

И может подтолкнуть к "поулететь".

 

И вот лежу. И дожидаюсь ночи.

Скрипят телеги, падлы, но стоят.

Козлы они! Я ж свой и даже очень.

Но жить охота дольше. И семья.

 

Жена болеет... А вот дочь Мартышка

С успехом отстрелялась на ЕГЭ,

Растёт - путём, хоть и сипит одышкой,

Да что-то нехорошее в ноге.

 

Я в Зоне ей какие-то облатки

Надыбал, но сожрёшь с глотком воды -

И хочется покаяться да плакать.

О чём? Кому? Но так и до беды...

 

Переживём. Терпение - не новость.

Не то терпели! Церковь скажет - как.

И если вертикальная хреновость,

То, в целом, получается ништяк.

 

2015

 

 

Старый знакомый

 

Извечная бричка скрипит, как качели.   

Дорога - как встарь. Бездорожная Русь.

Известное дело - пути сообщенья.

Товар - на алтын, а раструски на рупь.

 

"На поприщах разных страдавший за правду",

В шинельку укутан наш старый герой.

Он вовсе не стар. И состариться рад бы,

Да время уткнулось в ментальности строй.

 

Россия несётся, но всё ещё - тройкой

(Как Гоголь зачем-то в конце приписал),

А старый герой наш неплохо устроен.

И мёртвые души - страны капитал.

 

Ты что, Селифан, да куда же ты едешь?

Поверил ГЛОНАССу,  а где колея?

Направо - Манилов, за ним - Собакевич.

Но мне к губернатору. Слышишь, свинья?

 

Начальство - оно... Что быть может исконней?

Всегда в своём праве - и вынь да положь!

Лизать - полижи да о собственном помни,

А коль не дурак, то своё приумножь.

 

"Несётся" Россия на месте, где время

Застыло в похмелье над старым жнивьём.

Ни мёртвые души её не стареют,

Ни Павел Иваныч, ни тройка её.

 

2014

 

 

Стена Плача

 

Торчат занозы между кирпичей -

Записки Самому. А в них... Кто знает!

Мольбы? Отчёты? Факты для речей?

Доносы, разноцветные, как знамя?

 

Как пакля между брёвен, чтоб - уют

В избе, где пол - утоптанная глина.                       

К делам их аккуратно подошьют -

Их не сожгут, как Иерусалиме.

 

Стена краснеет, но не от стыда -

От слёз кровавых, пролитых когда-то.

А может быть, закатом залита?

Здесь очень убедительны закаты...

 

2015                                                                                                                                                    

 

 

Театралам

 

В государстве одного театра               

Есть театр одного актёра -                

Режиссёра и антрепренёра

Во флаконе под одною мантрой.      

 

Там всегда благоприятный зритель,

Текст любой воспринимать готовый,

Если "браво!" - остаётся слово.

Если "против" - исчезает критик.

 

Постановка отвлекает многих                                   

От катка, что удавился сыром,

Дома, где то холодно и сыро,

То жара невыносимо гнобит.

 

И билет на все сезоны куплен

Театралом, что лицом осунут,

Там, на сцене - бутерброд с муксуном,

Он реальным выглядит, доступным.

 

Регулярны представленья студий,                

В кровь - эфир инъекцией до ночи

В те дома, где летом жарко очень,

И зима лишь к Рождеству остудит.

 

2015                                                                                                                                                 

 

 

Теледебилу

 

О, мой глупыш, ты был теледебилом!

В вольер проникший как само добро,

Геннадием назвавший крокодила -

Ты протянул свой школьный бутерброд.

 

Тебя спасли, ты вырос и, о генах

Узнав всю правду, начал пить с тоски.

Страна сжималась, раздувались цены,

И трудно было выжить без руки.

 

Но детство ничему не научило.

И телевизор - главное твоё.

Увы, ты до сих пор - теледебилом,

И президента Геною зовёшь.

 

2014

 

 

Телекорова

 

Петухи разорались, я морщусь от злобы.

И корова - в говне, и похмелье, и утро.

Её вымя раздуто - ну, вылитый глобус.

Голова так трещит - деревянная будто.

 

А сосковых каналов - четыре (надули?)

(Или скока?), руки - только две в поле зренья,

Но одна занята напряжённою дулей,

(И кому я её - со вчера и с презреньем?)

 

А из доек - лишь гной бело-сине-кровавый.

Заболела ли, Милка? Объелась ли чем-то?

Я ж поил тебя гимном и по миру славил,

И кормил не стихающим аплодисментом!

 

2014

Тени фонарей

 

1.

 

Словно хвост фонаря, почитать             

Улеглась эта тень перед сном, 

А стена, словно спинка, в кровать

Тротуар превратила ночной.

 

Сократилась прямая длина,

Признавая трёхмерный устой.

Словно ложка в стакане - она,

И лежит на земле кочергой.

 

За луною по "спинке" сползёт

И уляжется, выпрямив хвост,

А рассвет доконает её,

И она не увидит его,

 

А реклама "Купите меня!"

Не родит понимания в нас -

Вертикальность настенная дня

Тротуару ночному ровна.

 

2.

 

Крестовина - для лестницы, но        

Ту уже не приставят нигде,

И фонарщик скончался давно,

И не вешают больше людей,

 

Украшая мешком фонари.

Не забыть только плоской стене,

Как всю ночь за луной до зари

Тени виселиц плыли по ней.

 

Как искрило предсмертное "Нет!"

По жестокосердечному "Да!"

В разграфлённой на классы стране

С фонарём-палачом в городах.                                   

 

Не завесить рекламой тех лет,

Не склонясь у стены до земли -

Этим теням лежать на земле, 

Если стену, стыдясь, удалить.

 

И зажжён тот фонарь или нет -

Еженощно патрулит луна,

Проверяя, на месте ли тень,

Что, как зло, унаследует нас.

 

2014

 

 

Ток

 

Непостоянство? Что за странный выбор!

Но рассстояния... Готов понять -

Дешевле. Выпрямление изгибов -

Грозит потерей среди бела дня.

 

Туда-сюда? И линией ладони

Заколебаться так, как общий курс?

Как удержать перо, остаться в доме,

Когда землетрясенья наверху?

 

Дешевле выпрямления изгибов?

Уверен, что дешевле прямота.

И расстоянья в вёрстах для ошибок -

Не оправданье их, чья частота

 

В обратных пятилетках или герцах,

А амплитуда волею судеб -

В таком масштабе судеб, что у сердца

Есть шанс остановиться на суде.

 

И по сей день по городам и весям,

Каналам и сетям, по проводам...

Себе дешевле у экрана в кресле,

Как ток - туда-сюда, туда-сюда.

 

2014

 

 

Тоска мастера Безенчука

 

Не конкурент - безрукое ворьё,

Туды его в качель! К примеру, "Нимфа".

Там, что ни оцинковка, то враньё -

Опайку не берёт. А по тарифу

 

Должна - легко, иначе будет щель,

А там, где щель, там запах и морока,

А не должно, туды его в качель!

Ещё б - один, но штабеля ж в дороге.

 

У "Нимфы", подлой, это нынче как?

Металл получат от страны по скидке,

"Распилят", чтоб чиновнику - откат,

А что осталось продадут с прибытком.

 

Две тысячи за тонну! Устоишь?

Туды его в качель! Соблазна много.

А вкладышу - на постном масле шиш,

И хоть зима, но долгая дорога.

 

А мой хорош и летом, и зимой.                  

Себе в ущерб, но, как огурчик, каждый.

И кисть! И оторочка бахромой!

Без слёз и не зарыть такое даже.

 

2015

 

 

Традиции космонавтики

 

Все новости - кино,

Известное давно.

Единство всё равно -

В нужде большой и малой.

И за ночь, как бамбук -

Трава согласных рук,

Набор шипящих букв

На всю страницу зала.

 

"Доколе?" и "Долой!",

И "Сраною метлой!"

Покатый аналой,

Проклятия с амвона.

На паперти - старух

Неистребимый дух,

Им что-то подадут,

Разя одеколоном.

 

Не всем один закон,

Но всем один поклон.

Так было испокон -

Разрыв места имений,

Но сказочное "мы"

Виттона и сумы

Пьянит поныне мысль,

Как проповеди Меня.

 

Изгибом горизонт

Напоминает зонт,

Потом - футбол. Озон,

Маня, дурманит шало.

И старый космодром,

И всё, что так старо,

Толкает за порог.

"Поехали!"? - "Пожалуй..."

 

2015

 

 

Трамвай моей юности

 

"Девушка, вы выходите на следующей?" –

"Из-за вашего зонтика я уже две остановки как не девушка."

(Быль)

 

"Граждане! Оплатите проезд своевременно."

Жадные, экономные и - без копья*,

Беженцы из страны пешеходного бремени -

Жертвы мы коллективного транспорта. Я,

 

С плотностю бесконечного, в приципе, сжатия,

С потностью этой пытки в телах-жерновах,

Полностью отвергаю взымание платы, и

Ратую: "Компенсацию всем за трамвай!"

 

Женщина, вы бы ели побольше непончиков.

Мальчики, пионер должен сдерживать пук!

Девушка, то ж не тело моё - это зонтик мой.

Нервная! И давайте, гражданка, без рук!

 

Дедушка, припеваешь всё "Нет на вас Сталина!"

К арии "Где трамваи, порядок, металл?"

Кажется, что при Нём больше плавили стали мы.

Разница - у тебя при Усатом стоял.

 

Граждане - вы объект исторический сжатия,                 
Сбития табуном без лица и примет.                             
Лошади? Так с вожжами же нужен вожатый вам.           
Важно ли - он с усами вас жжёт или нет? 

 

*В мою молодость так говорили, имея в виду "нет ни копейки денег" (прим. автора).  

 

2014

 

 

Тропа

 

В лесу деревьев разной высоты,

Где дятел сердцем дерева стучится,

Где есть подлесок, а под ним - кусты,

Под ним трава ночлег готовит птицам,

В лесу деревьев множества семейств,

Где хвойные и лиственные рядом

Стоят, чтоб одинаково шуметь,

В лесу, в котором птицы, звери, гады,

Где нет дорог,

                       но есть одна тропа,

Проложенная явно не копытом -

Петляет, исчезает в лопухах,

Вертлява, непредвиденна и скрытна.

По ней никто не ходит. Только тень

Ползёт одна, толкаемая светом,

Через неё перелетит олень

И не наступит никогда, и веток

Над нею нет. Лишь плавный ток теней.                                                                             

Над ней лишь красный глаз планеты Марса,

Но это ночью, днём парит над ней

Стервятника голодная гримаса.

В лесу, где Жизнь как продолженья весть

Трубит, поёт, творит своё цветенье,                                                                      

Тропа Войны отравленная есть,

По ней ползут отравленные тени.

 

2014

 

 

Труд продолжения

 

Мы роем котлован фундаментом основы 

И базисом опор, не виданных совсем.

И уровень морей уже давно над новым -

Глубоким, потому устойчивым без стен.

 

Сомнения других, не верящих лопате,

Большому большинству, что представляет нас,

Мы отметаем прочь, и лечим психопатов,

И высылаем из столиц сплочённых масс.

 

Мы убиваем всех, кто против, ледорубом,

Плутонием и тем, что может убивать.

Идею-котлован не обесценит рубль,

Или цена на нефть. Мы роем котлован.

 

Мы так возбуждены собою восхищеньем,

Что сходимся плевать изменникам в гробы.

Кипит слюна во ртах. Ни дна им, ни прощенья!

А котлована дну всему началом быть.

 

Надорванным рытьём уставшим человекам

На глубине житья с ворьём, с его царём

Есть валерьянка, иод - дешёвые аптеки

Для улиц дорогих с бесплатным фонарём.

 

2015

Трудно быть доном

 

Костью мне в горле язык без костей

Ваш, параноидно праведный,

Губ перешлёпом овации тем,

Кто дорожит так украденным.

 

Слёзы ли скорби туманят вам взор,

То ли от свастики в ужасе?

"Нужно ли? Вор? И у нас ведь свой вор.

Не было б с честными хуже бы".

 

Учите: "В правую щёчечку бьют -

Левую выставь, не буйствуя",

Сёрбая и напрягая свою

В патриотизме и "путности".

 

Разве карать - это в наших правах?

Лучше на бога навешивать.

Жечь тех, кто жёг, и убийц убивать -

Авгию конюхом. Грешно ведь!

 

Праведно - в чистых манжетах, подошв 

Не замарав, переставиться,

Детям говно завещая и дом

В гнили и сволочи празднестве.

 

2014

 

 

Ты веришь

 

Ты веришь. Что есть вера? Может, лень?

Обидеть нежелание кого-то

Проверкой? И летает на метле

Патлатой ведьмой ложь по всей земле

Не пойманная за руку на взлёте.

 

Прекрасна правда, но содержит риск,

Возможность боли. Кто же хочет боли?

Обман всегда ласкает - и парит,

Кривляясь, зло, плюёт на словари,

Безумцем словотворчества на воле. 

 

Сомнение - вообще ни сё, ни то.

Не очень ранит, только трёт под мышкой,

Да намекнёт учиться у котов -              

Сперва себе почистить под хвостом,

А уж потом охотиться за мышкой.

 

Ты хочешь простоты, а в простоте

Ошую - ложь, а одесную - правда,

Которая в прицеле на кресте,

На плечи давят тонны новостей,

На спусковой крючок - чуть больше грамма..

 

Патроны та, что слева, подаёт.

Никто тебя как будто не неволит.

И кажется, что за других встаёшь

В атаку. Только за спиною - ложь.

Стреляешь в правду, чтоб уйти от боли.

 

2014

 

 

Тяготение

 

Иногда (но всё реже) завершается срок,

И свободою нежной позовёт ветерок.

И автобус маршрутный привезёт на вокзал,

Населеньем раздутый - уезжающим за.

 

Там буфеты-конфеты и курвяхи-миндаль, 

А под ними - паркеты, а над ними - хрусталь.

Заграничных названий, как дерьма, нанесло.

Перевод для нормальных - западло? Западло!

 

Ах, как хочется водки! И чифиря стакан.

И просоленной воблы, а не соус пикан.

Непонятные свары, и шестёрка к тузу

Не ложится на нары, канителит бузу.

 

Там и воры в законе тоже лезут в общак,

Там  супы с проволоне - не чета кислым щам.

Нет решёток оконных, не в колючке закат,

Но такая... не зона, что аж фары блестят.

 

2014

 

 

Улитка на склоне

 

Здесь жизнь жрёт себя живьём -

Парадом, праздником распада,

А птица птицу узнаёт,

Но сотрапезнице не рада.

 

И всё идёт само собой,

Гниёт и выделяет запах,

Здесь где-то бродит пралюбовь,

Крадясь по мху на мокрых лапах.

 

Уродство древней красоты

Которой - ничего на смену.

Деревья чёрные - кресты

Погоста на краю Вселенной

 

За миллионы свето-лет

И вёрст нулей к числу парсеков,

К числу спиралей и колец

Галактик между Человеком

 

И тридевятостью дыры                                   

С нулём в оценке параллакса.

Едят зверей там комары,

Их - птицы, те - зверям для лакомств.

 

А цапли в поисках белка

Коленями назад ступают

И салютуют облакам,

Лягушек целиком глотая.

 

От праотцев не отличим,

Там кто-то шаркает по гати,

И что-то ухает за ним,

И славит грязь, чтоб ею стать, и                  

 

Я в ту страну маршрут возьму,

Приду с любовью или дружбой,

Необходимой самому,

Здесь никому ещё не нужной.

 

2014

 

 

Умри, Акела

 

Умри, Акела, промахнувшись.

                                                   Ты

Не должен нарушать закона джунглей -

Соперничества чести, простоты,

И выживания в борьбе.

                                           Чужую

Детёныш веру бросит, словно кров,

Предаст, уйдёт, чтобы не жить ногами,

Как ты и стая, сохраяя кровь.

Не усомнится - Маугли не Гамлет.

Уйдет туда, где проще, и на жизнь

Отстаивать не нужно вовсе право.

Там "Наши" и лепёшки изо ржи.

Умри, Акелла, не старей бесславно.

 

2014

 

 

Уходит память

 

Уходит память - как жена из дома.

Навечно, а не временно хотя бы.

И ненависть со страхом, заоконны,                                                                

Идут под крышу, что сползает на бок.                                                                

 

А время безвозвратного ухода

Само, пройдя, не оставляет запись,

И вилами на глади небосвода -

Свиданья, свадьба... и другие даты.

            

Забытые предметы туалета,

Что потеряли смыслы и названья,

Разрозненны, разбросанны. Приметы

Не оставляет прожитое за день.

 

Уже совсем становится не больно,

Рубцы на теле не дают узнать их,

Сравнения, поеденные молью,

Висят в шкафу, как шерстяные платья.

 

Святое место занимает гордость,

Торчит весь день у тумбочки дневальным,

Сомнение, неуставного гостя,

Гоняет шваброй по казарме-спальне.

 

2015

 

 

Фергюсон (штат Миссури)

 

Черны, как ночь, на Юге города,

Построенные днём (он строит лучше).

Когда не в состоянии создать,

То созданное хочется разрушить.

 

И христиане, и одно трюмо

С Отцом и Сыном к Духу в этом пуле,

Но пуля не расплавится в дерьмо,

А из дерьма не отливают пулю.

 

Повсюду так. И ненависть к вискам -

Домашний, мировой ли полицейский.

Охота виноватого искать,

Когда не можешь жить по-европейски.

 

Котёл плавильный производит сплав,

Сплавляя итальянцев, немцев, тайцев.

Орёл давно в истории двуглав,

Но без мозгов не принимают в стаю.

 

2015                                                                                                                                                   

 

 

Хищный век вещей

 

О, хищный "век вещей", приветствую тебя!

Над златом - как Кащей, любитель василис.

И копишь "барахло", и, зависть теребя,

Метёшь всю бедность злом за 5/6 земли.

 

Твой говорящий конь над сказочником ржёт,

Который пьёт за трон и ходит по цепи,                                      

Пророча смерть в игле. Она - в стогу с ежом...

В тумане или мгле... Ему бы бросить пить!                                                             

 

И сказочно богат мой "хищник-вещелюб".

Под крышкой сундука - симфоний блеск и шик,

Картины и стихи, что я ему скормлю

Как лучшие куски, отрезав от души.

 

Не испитой же лик, французскость его губ                                                                                                      

Смиряют василис со статусом жены.

И, разуверясь в снов сказаниях, бегут

Царевичи давно в приёмные сыны.

 

А сказочник, как кот, всё ходит по цепи,

От прошлых позолот оставившей золу,

И всё бубнит свой сказ, и, продолжая пить,

Сбивается слегка и давит на иглу.   

 

2014

 

 

Хоттабычу

 

Не выходи, старик, сиди в сосуде.

Сургуч сломают - упирайся, дед!

Пусть повзрослеют нынешние люди,

А то волос не хватит в борорде.

 

Тут расхлебать бы прошлые старанья,

Когда лобастый Волька ибн Ильич

В крови исполнил детское желанье,

Но, к счастью, на 1/6-ой Земли.

 

Вот пожелаешь - сбудется, сметёт всё,

Порушит связи, поколений нить.

Потом волосья рви, но не срастётся.

И ничего нельзя переменить.

 

2013

 

 

Черные списки

 

Черные списки по белому свету кружатся,

Черные списки, что пишутся белым пером

Серыми лицами, жгущими книги пожарно.

Черные хлопья, как птицы - над пастью костров.

 

Черные птицы над белой - кружатся острасткой.

К ФИО по черному списку слетается смерть.

Детские сказки и сны камуфляжной раскраски,

Танки-коляски, победа, война-карамель.

 

Чёрные души, сгоревшие в белых одеждах,

Только в проклятиях пищу ища испокон.

Черные сотни исполнят, как делали прежде,

Чёрные списки, что пишутся белым стихом.

 

2015

Что ж ты плачешь, дружок

 

Что ж ты плачешь, дружок,

                            по сторонке и подлой и зряшной,

Не жалея свечей и притворных усилий лица,

Поминая “кораблик из желтой газеты вчерашней”,

Эти “пыль да ковыль”, да густой аромат чебреца?

 

Если меришь успех ты числом и размерами спален,

Но не смеешь иконы сменить на свой лик в зеркалах,

То в щепоти твоей, что кладет этот крест театральный, -

Словно соль той земли, что тебе от рожденья лгала.

 

Если теплил в душе неизбежность царя и царевны,

Если плоть укрощал перемежью постов и молитв,

Возвращайся туда, где застыло прошедшее время,

Где Иван-дурачок в затянувшейся сказке шалит.

 

2012

 

 

Что значит "быть"

 

Занимать свою часть, никому не отдать

Ни пространства, ни времени, смежного с ним -

Как жилплощадь свою, и, чураясь вреда

Коммунальности жизни, кухонной возни,

Не вступать, не сплочаться ни с кем никогда.

 

Проникая в пространство исконно твоё,

Не спросив разрешения, волей чужой,

Пистолетною пулей, стрелы остриём -

Коллективная вера, что личность сожжёт,

Изнасилует душу, пространство её.

 

Не впускать ничего - стоеросовых правд,

Что заточены кем-то во имя тебя.

Подселённый жилец - как невидимый рак

Метастазами мозг подчиняет, скорбя

О привычке его замолкать до утра.

 

Не сливаться с ландшафтом во имя берёз -

Их порубят на дачи для тех, кто сейчас

За тебя и тобою "решает вопрос".

О насилии в лифте кричать и кричать,

И - по лестнице вверх, но - к себе без воров.

 

Это - "быть", это - имя своё оправдать,

Отличительный символ в безликой толпе.

Это целостность духа и твёрдое "Да!"

На всеобщее "Нет! И прочтения без!"

Занимать свою часть, никому не отдать.

 

2014

 

 

Эрогенная зона

 

Прекрасна ночь на площади квадратной,

Где звёзд пятиконечности Кремля -

На все четыре стороны с той пятой,

Которая вне компаса земля.

 

Она - вне геометрии пространства,

Симметрии, но - в зоне колдовства

Любви, что не страшится евросанкций,

Закона сохраненья вещества.

 

Страна цветов - от синего до крови   

С коричневым оттенком в их смеси,

Под православным золотым покровом,

Где - "Иже (вставить нужное) еси!"

 

И та, что - Афродитою из пены,

Запёкшейся от гимнов на губах

И олигархов, и олигофренов

С одной любовью и размером лба.

 

Где "по понятиям" и вор в законе,

И шушара из лохов и рвачей.

И тем, и этим - эрогенной зоной

Страна "Побед" и "Волг", и "Москвичей".

 

2015

 

 

Эскулапиям

 

Это кто-то, наверно, кому-то уже говорил.

Повторю. Пусть немного отпустит нарыв.

Повторю. Надколю, но не выплесну гной.

Боль и горечь оставлю под кожей - со мной.

Вам - "врачам", что так любят теперь врачевать, -

Шарлатанам, рядящимся в белый халат.

Вам - шаманам, раздувшим костры у трибун.

Вам - риторикам, клеющим юный табун.

Вам, историю хвори состряпавшим.

                                                            Вам,

Идиотский диагноз поставив едва,

Бьющим скальпелем ныне наотмашь,

                                                                когда

Кто-то видит и любит больную "не так".

Вам, присвоимшим право на истину:

Medice, cure te ipsum.

 

2013

 

 

Этюд для свободной руки

 

"Люблю отчизну я, но странною любовью"

М. Ю. Лермонтов

 

Любимая, когда в одной сорочке

Посконной ты, в веночке на лугу,

Возвратно-поступательные строчки -

Непроизвольны. Я в них не солгу:

 

Я однолюб по духу и природе,

Хоть за границу езжу иногда.

Я - не "туда-сюда", как нынче в моде,

А я - всецело искренне "в сюда".

 

Мне русский дух роднее - ген. Италий,

Германий, франций не хочу в судьбе.

И я виолончелию мечтаю

Промеж колен полезным быть тебе.

 

Озёрность глаз, берёзовость тугая,

Сосцами в небо - маковки церквух.

O! О!!! Мой ямб, построчно исторгаясь,

Сбивает с ног молящихся старух.

 

Теперь другой рукой перекрещуся

И спать пойду (я ж дважды не могу).

Ты шли мне сны неведомых поллюций,

Сермяжная, в веночке на лугу.

 

2013

 

 

Я босыми отправил глаза

 

Я босыми отправил глаза

По стерне восклицательных знаков,

По камням многоточий, что за

Или вместо, неловко сказать,

Просто чудом занесенных злаков -

 

Словно йогов, по колким словам

И по доскам с "гвоздями программы".

Я, орбиты в глазницах сковав

Гравитацией к "это - ботва

Для скота", изобилием ранен,

 

Колошеньем ублюдков у блюд

Для "своих", уважаемых в зоне,                  

Что клеймят фраеров с "улю-лю-лю!"

И обменные курсы валют,

Неприятных ворам при законе.

 

Очень много, почти что везде,

Пахану посвящений и стансов,

О морали поющих блядей,

Но глаза мои ищут людей -

Кто-то должен быть в людях остаться.

 

2015

 

 

Язык мой…

 

Чем легче стих из строчек сшить,

Тем сострочить трудней порядки.

И, перекормленный загадкой

Славянской распашной души,

 

Летит Пегас, порвав узду.

Под ним же - ни дорог ни пашен.

Чем ярче труд в стихах раскрашен,

Тем больше праздников в году.

 

Чем глаже строится хорей,

Чем гибче ямб и амфибрахий,

Тем слаже задницы царей,

Генсеков или олигархов.

 

Чем жиже правила письма

И произвольней слов порядок,

Тем больше строк и меньше грядок

И больше горя от ума.

 

2013

Расстрел (условно)

bottom of page