Почта

 

Париж-Дакар - опасный перелёт,

Особенно отрезок над пустыней.

И чьё-то "Я люблю!" с письмом умрёт,

Когда пилот, в пески упав, остынет,

 

От солнца и от жажды умерев.

Воды и писем вес несоразмерен.

Тень самолёта смертью по земле 

Преследует и складывает перья,

 

Довольствуясь обломками крыла

Для долгого, быть может, ожиданья.

В конце которого - пилота глаз,

Смотревшего на звёзды ночью, да и

 

Застывшего, пришельца проводив,

Снабдив его рисунком неумелым

Барашка,  порожденного в груди

Желаньем быть, любить. Не в этом дело.

 

А дело в том, что чьё-то "Я люблю!"

Умрёт в песке, звезда не станет ближе.

А значит, презирая смерти клюв,

Другой запустит двигатель в Париже

 

 

Путешествие

 

Словно шар лотерейный, планету избрав -

Запустив наугад во Вселенную руку,

Я побуду сперва на орбите, чтоб трав

Не измять. Не желая вселенскую скуку

 

(Паразитом витает везде), подхватить,

Опасаясь семян баобаба, секреций

Неоформленных жалоб, калечащих стих,

Приживалкой-тоской прорастающих в сердце.

 

Я подсяду, пространство оставив - зазор,

Для планеты-скамеечки необходимый,

Где мальчонка рисует какой-то узор -

Не удава, не розу, не пса, не машину,

 

А цепочки штрихов, что ложатся легко

В параллельные пряди. Да это же строки!

И тогда узнаЮ построенья стихов.

Для посадки - удобно, но место далёким

 

Оказалось, чтоб эти стихи прочитать.

И не видно лица - золотистые кудри

Закрывают глаза. Только формою рта,

Этой родинкой, тем, как очерчены скулы,

 

И знаком мне, и дорог он. То, что рука

Его пишет сейчас, наизусть мне известно -

Ведь оно начинает в моих дневниках

Путешествие к душам - планетам и весям.

 

Не внося парадокс нарушения прав,

Я как будущий автор спешу удалиться.

В настоящее время желтеющих трав

На планете-скамеечке бывшего Принца.

 

 

Фонарщик

 

Настанет час - замученным фонарщиком

Усну и не увижу никогда

Рассвет, а в небе, почерневшем начисто,                                                                       

Останется всего одна звезда -

 

Фонарь зажжённый. Лестница покоится,

Вращение застыло, но огонь

Ещё послужит безусловной пользою,

Опасность освещая под ногой,

 

На тёмной стороне для посетителя,

Пришельца, заблукавшего в пути,

Переселенца, что своими силами

Ещё планетку вновь не раскрутил -

 

Чтобы всходило солнце, и заходами,

Как прежде, стали завершаться дни.

Да всё быстрее. Пляской стробоскопною

Ночей (и звёзд) - рассветов (но без них).                                                

 

И будут понедельник с понедельником

Съедать неделю в собственном соку,

А вскоре - годовщины дикой мельницей

Завертятся, стирая на муку

 

Всё то, что жерновам так щедро  брошено.

И, лестницу приставив к фонарю,

Не спустишься уже. А масса прошлого

Безумство сообщит календарю.

 

 

Приручение

 

С тех пор, когда слепым и беззащитным
Я находил по запаху любовь
В пространстве жизни, для меня открытом
Волчицей-матерью, и, тычась лбом,
Искал сосок с едой, я помню вехой
Чуть влажный нос и ласковый язык,
Сестёр и братьев - шариками меха,
Соперничества млечного азы.

И вот сейчас, и сильным, и матёрым,
И в стае, и с подругой по весне,
Я о любви тоскую - той, с которой
Родительницу путаю во сне.

И ты, что рыщешь то один, то с самкой -
Двуногий волк, смешон и угловат,
Таишь в глазах желание той самой
Любви, не ожидающей слова,
Весенний вой для привлеченья ляжек,
Что летом позабудутся легко.
Ты полюби меня, а я поглажу
Тебе ладони тёплым языком.

И буду узнавать твою походку -
Того, с которым нечего делить,
А запах пота, табака и водки
Я полюблю, как запахи земли.

Мы непохожи, потому опасность
Друг другу в жизни не несём ничуть.
Потереби рукой мне шерть под пастью,
А я тебя охоте научу.

 

Ночной почтовый

 

Она на экране радара зелёным плевком.                    

Ползёт и меняет свои очертания смерть -                    

Невинная клякса в диспетчерской. Всё - далеко,

Но ветер и ночь с невезением - в сговоре с ней.

 

Нагретая за день, колышется рожью земля,

Блестят фотовспышкой визитки далёких зарниц,

И первая ветра метла накренит тополя

Да снова отпустит, встревожа лишь листья и птиц.

 

Летя на грозу, ты боишься, как все, мой пилот.

Ты знаешь её, и она тебя помнит нутром,

Которое ты ей прошил, продолжая полёт,

И выжил, желудочным соком захаркав ведро.

 

Болтала, как щепку, она тебя в брюхе своём

И метила в сердце - в мотор направляя разряд.

Хлестала плетьми, что, распутавшишь, станут дождём.

Свой крест - самолёт ты тащил, как Христос, говоря:

 

"Копите богатство на небе, а не на земле".

А всё, что нажил до сих пор - авиатора жизнь.

Её нелегко отобрать в этой бешеной мгле -

Ты будешь бороться над полем колышимой ржи.

 

2013-2014