Август Августович
Звучание деревьев за затылком -
Шептанье, шелестящее журчание-
Шипение шампанского бутылки,
Встревоженной открытием и знанием
Того, что никогда не понимает
Рассудок, угнетённый потолками,
Прирученный, стреноженный впотьмах и
Зашоренный рутиной и очками.
А птицы разливали разливное
От августа поставленное чудо.
Казалось бы, все сказано весною,
Птенцы давно, а все поют.
Как люди.
Жуки анализировали тело,
Возникшее непрошенным в их доме.
Принюхавшись, убрались - надоело -
Я был еще живым и несъедобным.
И озеро зеленое стояло,
Наевшись облаков до несварения,
Но света отраженного хватало,
Чтобы прожечь душой стихотворение
На планочке скамеечной рутины.
2013
Аквариум
Словно аквариум выглядит улица,
Если смотреть изнутри и без дела
Через витрину, где "Барби" сутулится
В шубе тяжёлой на голое тело.
Мнимой свободой, питанием вовремя,
Воздухом (в виде среды и в субботу)
Вечно обмануты, плотно накормлены
Даже бомжи без угла и работы.
Вяло поводят губами-оладьями
Бывшие хиппи, состарившись в гуппи,
Тычутся носом в витрины-преграды и
Пялят глаза в одиночку и группой.
Рёбра сугробов заострены косами,
Словно кораллы, топорщятся к югу.
Тут меченосцы кружат с рогоносцами,
К вуалехвосту вуалит подруга.
Вечер для неба иллюзии грифель свой
Плавно меняет на синий с подсветкою.
Где-то моря с настоящими рифами.
Рыбкам комфортно. Не нужно об этом им.
2014
Амазонка
Без затруднения ты можешь напоить
Невероятное количество цветов,
Не принудительно собрать в уста свои
Дождеобразную избыточность стихов,
Непредсказуемо так выйти из себя,
Что сокрушительно поведать вздорный нрав,
Превосходительством, о жертвах не скорбя,
Конкистадорами усеять дно из трав,
И амазонкою в раскраске для войны
Над крышей хижины пучину создавать.
Накуролесивши, изведав глубины,
Утихомириться с руками в рукавах,
Реверберировать эмоции в покой
С необходимостью рождать, питать, пока
Не переполнишься дождливою тоской.
Ты просто женщина - и жизнь, и река.
2014
Апрельский снег
Весенний снег. Он - белым на зелёном.
Подснежником желтеют листья клёнов,
Что с осени остались на траве.
Заскок ли у природы в голове?
(Но нет следов, оставшихся от лета.
А может статься, даже лучше это).
Весна уже стучала в свой тамбур -
Капелью в луж зеркальность, и сумбур
Вносила в надевание одежды -
К полудню жарко в свитерочке прежнем,
А к вечеру хрустит под каблуком -
Что лужей отражало облаков
Апрельский лёт из тёплых стран обратно.
Весенний снег - он очень неприятен.
Хоть и лежит недолгим дураком.
2014
В поликлинике
Мне по счёту быть четвёртым. Кто-то, правда, занимал
Впереди. Но к чёрту счёты. Это ль пища для ума?
Вот - в ведро макают тряпку (боя с тифом раритет),
На ведре помоев затхлых желтой краской - "ТУАЛЕТ".
Это правильно и мудро: дескать, ты и доктора
Воздержитесь-ка покуда - что там делать без ведра?
Время тянется соплёю, мажет вечером окно,
Где висят фонарь с луною и реклама казино.
Вот - доска "За медицину" с фотографиями тех,
Кто пускай не ибн Сина - но вполне на высоте.
Мальчик, корча маме рожи, ест какую-то фигню,
Справа - женщина без кожи на плакате в стиле "ню".
Наконец, я вызван строго к эcкулапу в кабинет.
Я пощупан и потроган, и постукан по спине.
Не сыскав причин для болей, бросит врач через плечо:
"Поживёте, Анатолич... если хочется ещё".
2013
Взгляд на балкон
Шубой шагреневой - снег на балконе.
Тает так медленно! Горше и горше мне.
Руки воздев, возопить ли "Доколе!"? -
Всё, что осталось ничтоже продрогшему.
Выпятил челюсть, оскалив перила.
Мне бы лежать языком между дёснами,
Цокая, чокаясь, а не в веригах
Зимних ботинок орудовать вёслами
Этих лопат, широченных и плоских,
Словно Земля до открытия круглости,
Костно страдая от холода. Косно
Не признавать календарные грубости.
Что ж ты торопишь погоды и время? -
Сам себе (мудро, с китайской усатостью). -
С этой весной ты опять постареешь.
Телом - не более! - выкрикну сам себе.
Завтра я встану и снова побреюсь.
В зеркале - снег. И шагреневой кожею.
Челюсть - балкон. Дориана ли Грея*
Это портрет? До кинжала - похоже ведь.
2013
Вишенка
Славная малая ягода с дерева,
Цветом запёкшейся крови поделишься.
Мякоть упругая, формою плавная -
Солнцем закатным ладонь
Греешь, и, линией жизни направлена,
Катишься за горизонт.
Путь твой - к земле. Она ждёт тебя, теплая.
Станешь ли лакомством, будешь ли втоптана,
Будешь ли зоркою птицей примечена -
Ты, зародившись цветком,
Здесь ли, за тридевять верст от отечества
Жизнь продлеваешь ростком.
Крови полна, и совсем не печальная.
Что ж, если нету кольца обручального.
Эти глаза, словно тёмные вишeнки,
Соком любви налиты.
В голосе тихом шептанье послышится
Сада, где вызрела ты.
2013
Город
Он не безлик, но безразличен.
И отстранён, и нелюдим,
Хоть многолюден.Не столица,
А так - равнины посреди.
Отшвартовавшись от окраин,
В бурлящий центра окаём,
Где небо небоскрёбы ранят,
Плыву на "Ауди" своём.
Нырну, дыханье не нарушив.
Мы с ним - на равных.
И в душе
Я буду так же равнодушен,
Как с нелюбимой в шалаше.
Шлюхообразная реклама
Хватает, виснет в волосах.
"Купите наши пилорамы!"
И рядом - девушка в трусах.
Станок я взял бы.
Рестораны
Готовы мне добавить вес.
Зима.
Но в мыслях - пилорама,
И девушка (в трусах и без).
Едва улягутся гормоны
Да их пещеристый мотив,
Ко мне подсядут два мормона -
Чтоб "разневерить" и спасти.
Я интересен и желанен,
Когда плачу и подаю.
А так - безверный иностранец,
Безвредный, впрочем.Я встаю.
Пошли вы! - Девка с древесиной,
И вы, что взялись объяснить
И равнодушие, и сплин мой,
И жизни смысл, и иже с ним.
2014
Калифорнийские секвойи
У псов своё теченье лет.
Мой - щедро старился, красиво.
Собачьих - девяносто, нет,
Немного больше прожил. Сивый,
И спит уже почти весь день.
Похоже, в возрасте - не время.
Богатство. В трате для людей
Мне понимается старенье.
Не всякий долгожитель мил,
И с возрастом добро привносит.
Так крокодил-Мафусаил -
Всего лишь подлый мафиози.
Без шляпы, голову задрав,
Как у подножья храма стоя,
Я (тот, кто не богаче трав)
Калифорнийские секвойи*.
Приехал чтить, и подышать
Благотворительностью крезов.
Совсем без зависти, на шаг
К банкротству ближе - днём приезда.
Они струили кислород
И Геродоту, и Сенеке,
Христосу, и - в Пилатов рот,
Другим - безвестным человекам.
Тянулись к солнцу на ветру,
Когда был только "аз" без "веди",
Растили кольца и кору,
Когда костры съедали ведьм,
Не принимая на ветвях
Ни жертв, ни кумачовых стягов,
Не подавляя, не живя,
Кося одних другим во благо.
Щадя подлесок, и добро
Творя без прибыли от века,
Всё производят кислород,
Что нужен жизни дровосека.
*Средний возраст секвойи 3,000 лет (прим. автора).
2014
Конец лета
На склоне лета, словно лет на склоне,
Отцвевшие о юности скорбят.
Отдушкой в луговом "одеколоне"
Лишь пижмы и ромашки аромат.
А колокольчик голубым трезвоном
Закончит гроз июльских благовест,
Охапками отпахнет жёлтый донник,
Осенних не дождавшийся невест.
В коробочках гвоздики с семенами -
Всё по-крестьянски впрок и до весны.
Устроено в природе так не нами -
Цветы цветут, но в смерть устремлены.
Готовят себя задолго и мудро,
И, пчёлам душу сладкую отдав,
Колышатся и шелестят под утро
Изломанными призраками трав.
2014
Красивая девочка
Навеяно Н. Заболоцким (см."Некрасивая девочка")
Гордая статью и гибкостью кошечки,
Вьющимся волосом, чистою кожею,
Чудо-глазами, немного раскосыми,
Входишь в кафе ты уверенной поступью.
Взглядом скользящим, улыбкой небрежною
Ты ограждаешь себя от стареющих
Или взрослеющих, или скучающих -
Тех, кто бодрится, тебя замечая, и
Втянет живот, пожалеет о лысине,
Мысленно всхлипнув: "Какие козлы мы все!"
Видишь, что нравишься всем, непечальная:
Кто б ни смотрел, раздевает сначала-то
Тело твое, а оно - безупречное.
Все - как всегда. Но какая-то трещина
В общей привычной картине. И что это?
Трещина - я, безразличный, за столиком.
Взгляд не ищу твой, своими же взглядами
Не раздеваю, что с виду оправдано
Рыбным салатом с бокалом холодного,
Скажем, шабли, и, скорей, прошлогоднего.
Факт невниманья (что видеть не хочется,
Даже когда этот факт в одиночестве)
Ты объяснишь половой аномалией,
Слабостью зрения, ну, и так далее...
Девочка, милая, может, расстрою, но
Все же скажу, почему так спокоен я:
Чудный сосуд, на мой взгляд - это фикция.
Вкус мой - к огню, что в сосуде таился бы.
Знаю, гордишься своим обаянием.
Вижу, бряцаешь своим достоянием -
Формой доспехов, что ценится многими:
Губы, глаза твои, длинные ноги, и...
Но, посуди, разве можно гордиться тем,
Что достается случайно?
Шабли совсем
Кончилось, но, слава богу, не степлившись.
Я, расплатившись, спускаюсь по лестнице.
Кто повзрослел, то уже не обманется
Вкусом пустышки и кукол румянцем.
2013
Молчу, любуясь, описать не в силах
Что за причуда - праздновать печаль?
Цвета огня и тлен - какая небыль!
Стволы деревьев в залпе от плеча
Салютом крон расцвечивают небо.
Парад поэтов или крёстный ход
С иконой-чудом в золотом окладе?
Блаженных стихотворцев хоровод?
Надежд весны приспущенные флаги?
Молитва это или звонкий гимн
Над неосевшей августа могилой?
Не знаю. И, завидуя другим,
Молчу,
любуясь,
описать не в силах.
2013
Ну как там, Колян?
Покличешь "Гарсон!", но приходит немальчик.
А выкринешь "Блядь!" - полицейский: "Хеллоу?"
И всё - через жопу. В сортире - диванчик,
А дырку в сиденье пробить западло.
Метро - идиотское. Жмёшь до конечной,
По линии синей, в обратный конец
Ведёт только красная, мать вашу в печень.
Дальтонику без алфавита - пи*дец!
Короче, братаны, намучился страшно,
А виски - говно! Это так - в двух словах.
И я в Шереметьево выдохнул: "Раша!" -
И долго бетоны её целовал.
2014
О жалости к палачу
Я всматриваюсь. И не различаю
Обманчивость. За плоскостью холста
Я живопись деталью и печалью
Приоткрываю с болью, что в начале,
Я верю, кистью двигала, проста.
Догадываюсь: на глазах повязка
Не с тем, чтобы от страха уберечь
Казнимую, что девять дней, как в сказке,
Несла корону пешкою в дурацкой
Лютеро-католической игре,
А с тем, чтобы ещё живые очи,
От сердца что едва отделены,
Палач не помнил пыткой среди ночи.
Их будет много, даже много очень,
А он - один, и нет его вины.
2013
Общность движения
В прокуренном тамбуре - лица сквозь дым,
И в лязге слова различимы едва.
А если немного прислушаться к ним,
То это, пожалуй, плохие слова.
И дышится легче. "Хоть вешай топор",
Но этот топор не в парфюме носков
Висит и колышется, пялясь в упор,
В плацкартном вагоне Устюг или Псков.
А спальные мягкие - где-то в конце.
В немягком плацкартном не будем о них.
Любые вагоны - единая цепь
Событий и судеб. И есть машинист,
Что бдит и ответственен очень в пути.
А впрочем, куда он сойдёт с колеи?
"Витёк, я сказал своей суке: окстись,
Не нравлюсь - вали в Новолуки свои!"
А где-то в купейном, братан рассказал
(Он через него проходил в ресторан),
Печенье бесплатно! Да плюнуть в глаза -
Ворьё-бизнесмены. Короче - мура.
А на остановках, сойдя за пивком,
Щемящее чувство - случайно отстать,
Остаться без места на свете легко.
А там - чемодан, за подкладкой - полста.
Вокзал - и вокзал. Сент-Лазар, говоришь?
Нас баночным пивом решил удивлять!
"Идём - перекурим и плюнем в Париж.
Так вот я продолжу: та сука и блядь..."
2014
Оттепель
Давайте проведём эксперимент (недолгий) -
Насыпем толокна на дно двора, как в колбу,
Зальём немного соли (как раствор) - под ноги,
А свеху - ощущение весны (как по лбу!).
Добавим отражённый свет от глаз и крыши,
Давление поставим не "К дождю", а "Сухо".
Потом - температуру "На нуле" и выше.
И капель перестук пускай звучит, а ухо
Настроим на весёлый перемат ступивших,
Казалось, что на белый снег, но под которым
По щиколотку подлый слой воды - грешивших
Без пара, что срывался с губ ещё во вторник.
Не взбалтывать! Пусть всё это стоит и дышит.
Конечно, так не может долго быть никоим
Из образов ни жизни, ни зимы. Запишем
Стихотворение как результат. Запомним.
2014
Попытка описания дождя
Дождь - это вскрики предсмертные капель,
До - пребывавших как облачность, влажность,
Но вынуждаемых наискось падать,
Дно оглушая известием важным.
Дождь - это шум, бормотание стоков,
Ропот листвы шевелящейся выше,
Пьянство травы, одуревшей настолько,
Что ни подняться, ни кофточку выжать.
Тысячи капельниц в реку как в вену.
Польза вливания дозой ведома.
Море одно в этом смысле бесценно -
Пьянством своим безопасно для дома.
Дождь - это грозди зонтов-вертолётов,
Мокрые лапы гусиные клёнов,
Лужи, рождившейся только что, шлёпка.
Дождь - это тяжесть, познавшая лёгкость.
С многотиражностью недооценен,
Даже порой безразличен и как бы
Прост, но попробуй понять его в целом -
Он распадётся на мелкие капли.
2014
Пруд
Навеяно картиной Клода Моне "Мост через пруд водяных лилий"
Над прудом у движения воздуха признаки сна.
Безутешные ивы над ним не полощут ветвей.
Вдалеке от смутьянов-морей, где Земли кривизна,
Он - послушник, что после молитвы уснул на траве.
Он безвреден и тих - от кувшинок до ила на дне.
И не только красу, чистоту и покой для души,
Но и пригоршню мыслей, и лилию даст на сонет,
А из глади воды можно слог свой неспешный пошить.
И у рыбы стремления нет выходить из воды,
Усложняться в примата, мутировать в Homo потом,
Что разрушит, разверзнет, разграбит, оставит следы,
Но когда-то с мольбертом обратно придёт сюда, чтоб...
Искупить? А другой, у картины того обомлев,
Сочинит и запишет, рифмуя "И будешь спасён!"
С глубиною Басё* в понимании долга земле,
И найдёт этот пруд, и вернётся в него карасём.
*Мацуо Басё (псевдоним) - великий японский поэт. Здесь имеются в виду его стихи под общим названием "Хожу кругом вокруг пруда" (прим. автора).
2014
Старик
Он там всегда. И всё сидит один.
И только к ночи, может быть, уходит.
В венце-растрёпе мыслей и седин,
Но в мятой брючной паре, а не в тоге.
Мыслитель,
сумасшедший,
праздный тип?
Ни то, и ни другое, и ни третье.
Я знаю, почему он там сидит,
Не первую, должно быть, вечность встретив.
Колени, губы, веки и кусты
Бровей - все сковано не сном, я знаю.
Глаза, когда открыты, не пусты,
А слёз полны. С вершины ли, со дна ли,
Они приходят взвесить вещи - те,
Что окружают на открытой сцене,
В который раз уверившись в тщете
Усилий жизни выглядеть бесценной.
Он выходил не под расстрел дождя,
Не рвал волос, не выл картинно зверем -
Он выходил за ней, а выходя,
На целый век замешкался у двери.
2013
Старый вдовец
В три окна - как положено, кружевные конёк и крыльцо.
Был когда-то ухоженный, а теперь вот - вдовцом.
Только шалые ласточки - под карнизной доской от дождя.
К двери черти не ластятся - крест распят на гвоздях.
Был и тёплый, и суетный, гомонивший с рассветoм детьми,
Что рождались от суженых или вовсе без них.
Плыли барышни лодочкой, распевала куплеты гармонь,
Мимо - троечки-лошади, а не ржавая вонь.
Дыбясь в облако, множится, обступает бескрышная рать.
В белых платьях убожества - ни резьбы, ни двора.
В каждом только ячеечки для людей, хрусталя и ковров,
Но без пламени печечки и без запаха дров.
Прут за сутки опятами, что без шляпок от взмаха косы,
Наступают, проклятые - как нужда без красы.
Люди, сердце не слушая, выбирают ленивый уют.
Бог, храни от бездушия их в бетонном краю.
2013
Утро
Уже без четверти рассвет, и свет не нужен.
Проснулись отблески подмёрзших луж и птицы.
Рубильник вверх - и весь трамвайный парк разбужен,
И первая дуга, смычком скользя, искрится.
Две четверти - наш музыкальный метр. В миноре.
Метла, скользя, то ласково прильнёт к асфальту,
Как в страстном танго, то отринет - это дворник
Уже наводит марафет на жизнь, а вата
Ночной немузыкальной тишины пылает
В каминах окон верхних этажей. А люди,
Уже проснулись на три четверти, зевают.
Орут будильники мажор своих прелюдий,
А хоры чайников - о бутербродах свежих.
И утро - с чайных церемоний азиатством,
С прищуром глаз совсем невыспавшихся - брезжит,
Сгибая людям спины в долге умываться.
Закончились и ритуальные поклоны.
Фокстрот, сплетая лай с "Гулять!" и матом,
Кружит. Шипит метла иглою патефонной.
Асфальт пластинки выщерблен и матов.
Уже без четверти рассвет, и свет не нужен.
Проснулись отблески подмёрзших луж и птицы.
Рубильник вверх - и весь трамвайный парк разбужен,
И первая дуга, смычком скользя, искрится.
Две четверти - наш музыкальный метр. В миноре.
Метла шалит - и ласково прильнёт к асфальту
(Как в страстном танго), и отпрянет вдруг - то дворник
Уже наводит марафет на жизнь, а вата
Ночной немузыкальной тишины пылает
В каминах окон верхних этажей. А люди,
Уже проснулись четверти на три, зевают.
Орут будильники мажор своих прелюдий,
Трубит герольдом чайник: "Бутерброд колбасный!
Встречайте чаем Начни же чайный ритуал, народ!", а утро
С прищуром глаз невыспавшихся совсем, и брезжит,
Сгибая людям спины в долге умываться.
Огонь восхода стёк на нижний ряд оконный.
И дворник лай с "Гулять!" и матом,
Кружит. Шипит метла иглою патефонной.
Асфальт пластинки выщерблен и матов.
2013
Фонарь
Тебе для ноги подарили сосну и
Зовут фонарём, что неточно вообще.
Ты в блюдечке-юбке, и ржавой и гнутой -
Всего лишь лампадка на сотню свечей.
Ты звёзды притушишь на тёмной иконе,
Котельни труба целит в небо перстом,
Влюблённые молятся, головы клонят,
Святая луна смотрит сверху на то.
А в конусе света - пурга насекомых.
И скоро снежинок конический рой
Влекомых не светом, а ветром влекомых
Затеет игру в звездопад под тобой.
Ты почта собак и убежище кошек,
Поддержка для птиц, а электрику - зло,
Маяк для заблудших и утлых повозок,
"Доска" объявлений и матерных слов.
За что ты распят на кресте переулков?
Что смотришь задумчиво в душу мою?
Я грешен. Смолчи же, не выстони звуком:
"И ныне же будешь со мною в раю".
2013
Фотопортрет
Словно настойчивый гость, это слово стучится.
В очередь множество очень подобных на слух
Выстроил, взглядом придирчивым шаря по лицам.
Очередь ропщет, расходится.
А на углу -
У фонаря, под большими часами, что, цепью
Хвастая, вывесил улице толстый карниз,
Вы остаетесь стоять без особенной цели -
Слово "пикантность" и женщина - копия с ним.
Волосы темные собраны туго к затылку,
Шляпка - корзинкой фруктовой на несколько слив,
Флёром - вуалька "Париж", что загадочной дымкой
Утренней Сены не хочет будить Раволи*.
"Мушка" над верхней губою? Увы, затрудняюсь.
Может быть - да, а, быть может, что вовсе - и нет.
Вижу зато ее серьги во вспышке. Цена их?
Бог с ней - с ценой. Мне ценнее сам фотопортрет.
Блузка под горло - цветком с оторочкой неброской,
Строгий жакет с безупречным порогом плеча,
Прячет колени английская юбка в полоску,
Есть ли разрез? Может быть, но не виден сейчас.
Кружево черных перчаток, наверно, гипюрных,
Плотность чулок, я уверен, достойна вполне,
Узкие щиколотки завершают фигуру.
Туфли - по моде. И сумочка.
Думаю, в ней
Пудра с помадой, платок и ключи от квартиры,
Может, письмо, что она в сотый раз перечтет.
Кто-то подумает - фотопортрет Маргариты?
Нет - моей бабушки, если не путает черт.
*Улица де Раволи в Париже, что тянется вдоль Сены (прим. автора).
2013
Штат Невада. Долина Смерти
Под каждым камнем - маленькая смерть,
Но не змеёй, здесь нет добычи гаду.
Здесь соль сплетает кружева во сне
Земли, во мне рождая мысль об аде.
Он должен быть Долиной Пустоты,
Где ночью полыхают только звёзды,
И нечему гореть. И - только ты,
Кому и нечем воспылать, и поздно.
Ничто не шевельнётся, не вскричит,
Не возжелает, плоти не захочет,
А день ещё мучительней в ночи
Как продолженье бесконечной ночи.
Не пытка, а отсутствие её
Душеубийственно и невозможно,
А сердобольное под рёбра остриё
Не остановит боль, когда нет кожи.
2014